Комментарии пользователей (727)
На самом деле, если записать болгарские(русские) слова закорючками, то можно объявить, что это иврит.
"...Изучив громадный объём знаний в филологии, истории, этимологии, религиоведении, архивистике, археологии, этнографии, ответственно, с научной точки зрения заявляю, что РУССКИЙ язык такой же СВЯТОЙ, как и иврит и санскрит, арамейский и арабский , греческий, латинский английский, немецкий, тюркский и многие другие языки ЕВРазии..." Ну, уж если все эти языки святые, в т.ч. русский, английский, немецкий, тюркский и пр., то тем более таким является /древне/болгарский, так как совр. рус. кишит древнеболгаризмами, т.наз. очень часто славянизмами...
…не взращивать…
Если раньше СССР заботился, то теперь эту стать должны читать и перечитывать родители, чтобы понимать как воспитывать своих детей и взращивать дегенератов…
Отлично сказано...
Исторический материал о балканских колонистах.
В документе Скальковского, указывается, что достоверно, когда первые балканские (болгарские) беженцы стали появляться в Российской империи, не известно. Но те документы, которые были найдены в российских архивах, указывают, что первое официальное поселение Болгарских выходцев в Новороссийский-Край происходило около 1752 — 1754 годов. История болгарского водворения в Россию 1750-1846.
История болгарского водворения в Россию 1750-1846.
Где и когда приютились впервые на Русской земле единоверные с нами Болгарские странники с точностью неизвестно. Но по всем вероятностям переселение их началось в Бессарабию, именно в Буджакские степи, прибрежные к тому-же Дунаю, над водами которого столько веков широко владычествовало великое Болгарское государство.
Боясь пускаться в археологическими и неверными предположениями о древности Болгарскаго водворения в Южной-России, мы удовольствуемся покамесь теми сведениями, которые отыскали в официальных актах и достоверных преданиях здешнего края. На них основываясь, скажем безошибочно, что первое официальное поселение Болгарских выходцев в Новороссийский-Край происходило около 1752 — 1754 годов; тогда 620 семейств Болгар вышло по приглашение из Турции, с целью поселения на землях Польского королевства. Но прибыв на место и увидав, что там свободных хлебопашцев не было, переселенцы предались уже было отчаянию, как узнали об особых милостях, пожалованных Новосербскому водворению, основанному в степях нынешней Херсонской губернии. Немедленно пустились они к границам!» Русским и радушно здесь принятые, поселились сперва в Новомиргород на реке Виси, а после в Новоархангельске, Синюхином-Брод и других «ротах», то есть селениях Сербского гусарского полка, тянувшихся по реке Синюх. Часть Новомиргорода, находящаяся близь малого озерка или болота Лунго, и доселе именуется Болгарией', в память первых и трудолюбивых своих основателей. Другая, гораздо меньшая, Болгарская община вышла в Южную-Россию между 1764 и 1769 годами, в следствии милостивых манифестов 1762 и 1763 годов вызов в Россию заграничных переселенцев. Тогда часть из них, в числе 28 душ обоего пола, отправилась в Киев и поселилась по взаимному договору, на землях Киева-Братского монастыря; другие пробрались в Черниговскую губернию к Сербам и Грекам пользовавшимся тогда в других Малороссийских городах весьма важными преимуществами, дарованными со времен Петра-великого и первых его преемников. С 1769 по 1791 год началось и продолжалось постоянное и довольно значительное переселение Болгар и вообще Задунайских Славян в Бессарабию, тогда почти совсем силою Русского оружия завоеванную. Угнетенные христиане православного закона, надеялись под кровом России или хотя вассалов (как тогда думали) Румынских господарей, найти себе верное и мирное навсегда убежище. Мы имеем достоверное сведения, что тогда перешло их до 2,000 о. п. душ, которые и поселились в крепостях: Измаил, Килии, Бендерах и Аккерман (где оставались некоторое время русские гарнизоны), в городках Кишинев и Рени, на землях Молдавских бояр и, наконец, вместе с Ногайцами, в кишлаках и усадьбах Татарских в Буджак, или собственно - Бессарабии расположенных. Что они искали там именно Русского покровительства и подданства, в этом убедиться легко, зная, что в течении войны составили они из среды себя особое ополчение и служили под знаменами Румянцева, Суворова и других знаменитых Русских полководцев, память которых в сальвогардиях и аттестатах их потомки сохраняют данных, как священное достояние. Судьбы войны загнали в наш край еще одну довольно значительную Болгарскую общину. Это было в 1773 году. Жители селения Флатарь, близ крепости Силистрии, обратились в числе 400, почти семейств к главнокомандовавшему тогда Русскими войсками, незабвенному графу II. А. Румянцеву-Задунайскому, прося его покровительства и защиты при переход их на Русскую землю, где они желали поселиться. Граф Румянцев милостиво их принял и поручил майору Штеричу с 72-мя гусарами, провести их от берегов Дуная до крепости Св Елизаветы. Прибыв туда осенью, они размещены были на зимовку в сс. Дмитриев, Аджамкъ и Диковкъ, — пока граф Румянцев не прибыл в Кременчуг. Тогда, по совещании с местным начальством, поселились они на избранном ими урочище на реке Синюхь, в с. Ольшанке, близь Оливополя в. Бобринском уезде .Херсонской губернии. В 1818 году, вместе с Бугскими казачьими селениями они обращены в военное поселение и составляют теперь 3-ю волость 12-го округа Новороссийских военных поселений, имеющую более 300 домов и несколько отдельных хуторов. Жители сохранили многие древние обычаи своего отечества и даже язык, не говоря уже о Фамильных именах родной Болгарии. На одном документе читаем следующие подписи: Кирило Стойков, Стефан Кабакчей, Русский Божанов, Иван, Кирило и Василий Величковы, Николай Топалов, Онуфрей Еклеме, Яков и Кирило Опри. В 1790 годах Богаре оказались и в составе первого Бугского войска. Это были Турецкие подданные, увлеченные под знамена Русскою любовью к вере и языку братьев-славян. По документам войска, было их в 1803 году более 500 душ, которым правительство даровало тоже личными и поземельные права, что и другим чинам Бугского казачества. После заключения Ясского мира несколько семейств Болгар Бессарабских перешло за Днестр и поселилось в новозаведенных пограничных городах Тирасполя, Новых-Дубоссарах, Григориополь и Одессы, где оставаясь и доныне, представляют они семью, хотя немногочисленных, но всегда полезных городских обывателей. В Одессе многие из них сделались купцами, ведут значительную заграничную торговлю, учреждают школы в своем отечестве и усердствуют не только своему, но и Русскому народному просвещению. Но главнейшее водворение Болгар происходило между 1801 и 1812 годами. Не считая политическая и внутренние бедствия Турецкой империи, имели сильное влияние на это обстоятельство. Вот один из любопытнейших и достоверных фактов в свидетельство сказанного: 29 сентября 1801 года прибыло к Одесскому порту купеческое судно, принадлежавшее Русскому шкиперу прапорщику Myскули, который, возвращаясь из Константинополя, загнан был сильным штормом к Румелейским берегам, и там на рейде Сизолольском нашел убежище. Сюда пришли к нему жители деревни Кючюк - Боялык, Адрианопольскаго округа, Греки и Болгаре, со своим священником, убедительнейшее прося шкипера спасти их на своем судне от бедствий, претерпеваемых ими от разбойников, которые, под предводительством Турка Кара-Феджи, производят большие опустошения в их округе. Шкипер, из человеколюбия, решился взять этого священника и 19-ть разоренных семейств Болгарских, в числе 148 о. п. душ, и привез их в Одессу, вполне надеясь, что по всегдашнему милосердию и покровительству России к единоверным с нею народам, не будут отвергнуты и его несчастные странники; — в чем и не обманулся. Находившейся в то время в Одессе Новороссийский губернатор Миклашевский принял в этой эмиграции живейшее участие. Прибывшие таким - образом разновременно первые Болгарские переселенцы, устроили себе усадьбы: одни — в Херсонской губернии, где в память своего отечества основали колонии: 1) Малый (Кючюк) Боялык — в 22 верстах от Одессы, на устье речки Большой-Аджалык, впадающей в лиман сего имени; 2) Большой, (Бююк) Боялык — на речки Кошечьей или Фонтанах, в Одесском -же уезде; 3) Терновку — на устье речки Терновки в реку Ингул, близь впадения сего- последнего в Бугь, в 5 или 6 верстах от Николаева (Херсонской губернии и уезда). Другие же основали колонию Старый-Крым, Таврической губернии в Одесском уезде. Таково было начало Новороссийского водворения этого трудолюбивого и братского нам народа. В 1804 году прибыло затем столь большое и неожиданное количество Болгар из Турции и из-за Днестра, что Монарх повелел герцогу Ришельё (рескриптом 22 октября 1804 года) употребить самые скорые и деятельные меры к заготовлению им жилищ на избранных уже для того местах и дач всякого нужного пособия. В это время основались в Херсонской губернии новая Болгарская колония : Кубанка — на овраг Кемлыцком (Калмыцком), впадающем в Куяльницкий-лиман, в 25 верстах от Одессы, и Парканы — на Днестре близь Тирасполя. В 1806 году устроилась еще, той-же губернии Тираспольском уезде, колония Kamаржина на речке Куяльник, и составились таким - образом нынешние Буялыкский и бывший Парканский Болгарские колонистические округи. Парканы сделались - было интересны даже и в другом весьма важном отношении. В 1808 году, герцог Ришельё, объезжая в качестве генерал-губернатора Новоросскаго-Края, разные уезды Херсонской губернии, нашел на урочище Комарова-Балка, избранном для Парканской Болгарской колонии, остатки прекрасной тутовой рощи, заведенной еще Турками, и близ которой до 1791 года было значительное Турецко-Молдавское поселение, изгнанное отсюда громом Русского оружия. Эта роща, имевшая тогда до 678 десятин, принадлежала казне, но жители основанного в 1793 —1795 годах города Тирасполя заводили здесь свои хутора и огороды, и по невежеству или небрежности, значительно ее опустошили. Ришельё, как хороший хозяин и истинный покровитель колонизаций в крае, почти совершенно пустом, решился устроить здесь особую колонию шелководов из Болгар, сведущих во всех родах садоводства и виноделия, на что и испросил Высочайшее соизволение. Указом 9 июня 1808 года повелено было: все заведенные хутора и рощу от Тираспольских мещан отобрать и предоставить в пользу колоний, а бывшим хозяевам сделать справедливое денежное вознаграждение от казны; в Парканы-же повелено назначить для жительства одних колонистов из Болгар, знающих шелководство, и обязать их к разведению тутовых дерев и распространена этой полезной ветви сельской промышленности. Это имело сначала полный успех: колония процветает доселе, и доселе еще занимается шелководством, хотя, сказать правду, с небольшим успехом, так-что и самая рощица значительно истребилась. Теперь считается там до 30,000 хороших тутовых дерев и выделывается ежегодно от 3 до 4 пудов шелку-сырца. В 1806 году прибыло из Анатолии к Евпаторийскому порту несколько Болгарских семейств, искавших в Poccии убежища и хлеба. Правительство охотно их приняло, поселив в Крыму на пепелище Татарскаго селения Балта-Чокракъ. на реке Чюрюкъ-Су, дало им до 800 десятин земли и облекло во все права, другим иностранным колонистам дарованная. Но пора обратиться к другой и самой многочисленной семье Болгарского народа в России, то-есть к так называемому Буджакскому или Бессарабскому их «водворению». Выше сего мы сказали уже, что в Бессарабии, за исключением небольшого числа коренных городских торговцев, Болгаре переселялись в след за Российскими победоносными знаменами, надеясь под их силою найти сперва защиту, а после приют, хлеб и благоденствие. Таким образом, все три войны в Турции 1769 - 1774,1787 - 1791 и наконец 1806 — 1812 годов, кроме других последствий, сопровождались еще постоянно новыми эмиграциями Турецких христиан. В особенности жители Болгарии переходили Дунай и селились в Молдавии и даже той части Турецких владений, которая называлась Нижнею- Бессарабиею (Цара-де-сус) и до 1806 года обитаема была остатком разных Ногайских орд или колынь, под общим названием «Буджакской-Орды». Сюда произошли два известных нам Болгарских переселения. Одно вследствие войны Суворовской (1787 — 1791), оконченной Яским трактатом, когда многие христиане Задунайские, надеясь, что если не Молдавия вся, то хотя нынешняя Бессарабия останется за победителями, целыми сотнями бежали из своего отечества. Но до заключения Бухарестского мира надежды их обманывали и они пребывали в Бессарабии как иностранные беженары», то-есть выходцы, пользуясь непрочным покровительством господарей, и занимаясь земледелием, виноделием и садоводством в селеньях, основанных ими на Ногайских землях или в кишлаках близь городов : Измаила, Килии, Рени (Томарова), Аккермана и Кишинева. Другая семья Болгар, между 1806 и 1812 годами, тоже среди войны с Турцией, поселилась на землях Молдавских бояр, или на так В 1818 году в управлении иностранными колонистами в России произошла весьма важная перемена. До тех пор главным их начальником был, Новороссийский генерал - губернатор. Число колонистов между-тем так умножилось и колонии потребовали таких близких заботь, что правительство решилось учредить для них особого попечителя или начальника. Выбор Монарха пал на заслуженного генерала Ивана Никитича Инзова, известного уже на военном и гражданском поприще, как самого благодушного деятельного и дальновидного сановника. Указом от 22 марта 1818 г. утверждено Положенье об этом попечительстве, истинно родительском, и как главнейшая тогда колонии были в Екатеринославской губернии, то 5 Февраля 1819 года и местопребыванием для попечительства избран был город Екатеринослав. Таким образом и Болгарские колонисты, водворенные с 1801 по 1806 год в Херсонской и Таврической губерниях (за исключением тех, которые по особым Высочайшим указам поступили в 1815 году в составь военного поселения), причислены к тому-же ведомству, под названием Парканскаго и Боялыкского колонистских округов и в виде нескольких отдельных колоний: Терновки — в Херсонской губернии, Балта-Чокрак, Кишлау и Старого-Крыма в Таврической. Видя благоденствие этих колоний и залог еще большого преступления их в будущем, находившаяся в Бессарабии многочисленные семейства «старых» и «новых» Болгар тоже решились искать у подножия Императорского престола равного с другими их братьями покровительства. Они нашли его при посредничестве генерала Инзова, который воспользовался самым благоприятным случаем, чтобы помочь им с полным успехом. Император Александр на обратном пути из Варшавы, с принцем Гессенъ - Гамбургским, князем П. М. Волконским СТОЛЬ известным графом Каподистрия (тогда статс-секретарем его Императорского Величества), в мае 1818 года посетил Новороссийский — Край, с главною целью личного осмотра и устройства Бессарабии, представлявшейся тогда еще чужестранной провинцией на её севере и безбрежной пустынею на юге. Граф Каподистрия принимал живейшее участие в этой области, столь важной в стратегическом отношении для Империи, и Монарх хотел лично посетить своих новых подданных. Пользуясь этим обстоятельством, генерал - лейтенант Инзов составил подробный доклад Государю Императору о судьбах и участи Болгарского населения на юге России и просил высокого Его покровительства и тех же прав, которыми пользовались уже другие иностранные поселенцы, даже «не единоверные» с нами. Доклад этот, из Одессы, от 19 марта 1819 года, представленный Его Императорскому Величеству при содействии министра внутренних дел графа Кочубея, имел полный успех. В нем подробно изложены и причины переселения, и настоящая участь Задунайских Болгар, их права на покровительство Русского двора и те несправедливые притязания, которыми подверглись они со-стороны Молдавских бояр и помещиков. Из доклада этого видим, как значительно было уже тогда число Болгар переселенцев. В нем сказано, что в 1819 году в одной Бессарабии считалось их: Полный текст https://ok.ru/gagauzskiiugol/topic/67630162985023
В документе Скальковского, указывается, что достоверно, когда первые балканские (болгарские) беженцы стали появляться в Российской империи, не известно. Но те документы, которые были найдены в российских архивах, указывают, что первое официальное поселение Болгарских выходцев в Новороссийский-Край происходило около 1752 — 1754 годов. История болгарского водворения в Россию 1750-1846.
История болгарского водворения в Россию 1750-1846.
Где и когда приютились впервые на Русской земле единоверные с нами Болгарские странники с точностью неизвестно. Но по всем вероятностям переселение их началось в Бессарабию, именно в Буджакские степи, прибрежные к тому-же Дунаю, над водами которого столько веков широко владычествовало великое Болгарское государство.
Боясь пускаться в археологическими и неверными предположениями о древности Болгарскаго водворения в Южной-России, мы удовольствуемся покамесь теми сведениями, которые отыскали в официальных актах и достоверных преданиях здешнего края. На них основываясь, скажем безошибочно, что первое официальное поселение Болгарских выходцев в Новороссийский-Край происходило около 1752 — 1754 годов; тогда 620 семейств Болгар вышло по приглашение из Турции, с целью поселения на землях Польского королевства. Но прибыв на место и увидав, что там свободных хлебопашцев не было, переселенцы предались уже было отчаянию, как узнали об особых милостях, пожалованных Новосербскому водворению, основанному в степях нынешней Херсонской губернии. Немедленно пустились они к границам!» Русским и радушно здесь принятые, поселились сперва в Новомиргород на реке Виси, а после в Новоархангельске, Синюхином-Брод и других «ротах», то есть селениях Сербского гусарского полка, тянувшихся по реке Синюх. Часть Новомиргорода, находящаяся близь малого озерка или болота Лунго, и доселе именуется Болгарией', в память первых и трудолюбивых своих основателей. Другая, гораздо меньшая, Болгарская община вышла в Южную-Россию между 1764 и 1769 годами, в следствии милостивых манифестов 1762 и 1763 годов вызов в Россию заграничных переселенцев. Тогда часть из них, в числе 28 душ обоего пола, отправилась в Киев и поселилась по взаимному договору, на землях Киева-Братского монастыря; другие пробрались в Черниговскую губернию к Сербам и Грекам пользовавшимся тогда в других Малороссийских городах весьма важными преимуществами, дарованными со времен Петра-великого и первых его преемников. С 1769 по 1791 год началось и продолжалось постоянное и довольно значительное переселение Болгар и вообще Задунайских Славян в Бессарабию, тогда почти совсем силою Русского оружия завоеванную. Угнетенные христиане православного закона, надеялись под кровом России или хотя вассалов (как тогда думали) Румынских господарей, найти себе верное и мирное навсегда убежище. Мы имеем достоверное сведения, что тогда перешло их до 2,000 о. п. душ, которые и поселились в крепостях: Измаил, Килии, Бендерах и Аккерман (где оставались некоторое время русские гарнизоны), в городках Кишинев и Рени, на землях Молдавских бояр и, наконец, вместе с Ногайцами, в кишлаках и усадьбах Татарских в Буджак, или собственно - Бессарабии расположенных. Что они искали там именно Русского покровительства и подданства, в этом убедиться легко, зная, что в течении войны составили они из среды себя особое ополчение и служили под знаменами Румянцева, Суворова и других знаменитых Русских полководцев, память которых в сальвогардиях и аттестатах их потомки сохраняют данных, как священное достояние. Судьбы войны загнали в наш край еще одну довольно значительную Болгарскую общину. Это было в 1773 году. Жители селения Флатарь, близ крепости Силистрии, обратились в числе 400, почти семейств к главнокомандовавшему тогда Русскими войсками, незабвенному графу II. А. Румянцеву-Задунайскому, прося его покровительства и защиты при переход их на Русскую землю, где они желали поселиться. Граф Румянцев милостиво их принял и поручил майору Штеричу с 72-мя гусарами, провести их от берегов Дуная до крепости Св Елизаветы. Прибыв туда осенью, они размещены были на зимовку в сс. Дмитриев, Аджамкъ и Диковкъ, — пока граф Румянцев не прибыл в Кременчуг. Тогда, по совещании с местным начальством, поселились они на избранном ими урочище на реке Синюхь, в с. Ольшанке, близь Оливополя в. Бобринском уезде .Херсонской губернии. В 1818 году, вместе с Бугскими казачьими селениями они обращены в военное поселение и составляют теперь 3-ю волость 12-го округа Новороссийских военных поселений, имеющую более 300 домов и несколько отдельных хуторов. Жители сохранили многие древние обычаи своего отечества и даже язык, не говоря уже о Фамильных именах родной Болгарии. На одном документе читаем следующие подписи: Кирило Стойков, Стефан Кабакчей, Русский Божанов, Иван, Кирило и Василий Величковы, Николай Топалов, Онуфрей Еклеме, Яков и Кирило Опри. В 1790 годах Богаре оказались и в составе первого Бугского войска. Это были Турецкие подданные, увлеченные под знамена Русскою любовью к вере и языку братьев-славян. По документам войска, было их в 1803 году более 500 душ, которым правительство даровало тоже личными и поземельные права, что и другим чинам Бугского казачества. После заключения Ясского мира несколько семейств Болгар Бессарабских перешло за Днестр и поселилось в новозаведенных пограничных городах Тирасполя, Новых-Дубоссарах, Григориополь и Одессы, где оставаясь и доныне, представляют они семью, хотя немногочисленных, но всегда полезных городских обывателей. В Одессе многие из них сделались купцами, ведут значительную заграничную торговлю, учреждают школы в своем отечестве и усердствуют не только своему, но и Русскому народному просвещению. Но главнейшее водворение Болгар происходило между 1801 и 1812 годами. Не считая политическая и внутренние бедствия Турецкой империи, имели сильное влияние на это обстоятельство. Вот один из любопытнейших и достоверных фактов в свидетельство сказанного: 29 сентября 1801 года прибыло к Одесскому порту купеческое судно, принадлежавшее Русскому шкиперу прапорщику Myскули, который, возвращаясь из Константинополя, загнан был сильным штормом к Румелейским берегам, и там на рейде Сизолольском нашел убежище. Сюда пришли к нему жители деревни Кючюк - Боялык, Адрианопольскаго округа, Греки и Болгаре, со своим священником, убедительнейшее прося шкипера спасти их на своем судне от бедствий, претерпеваемых ими от разбойников, которые, под предводительством Турка Кара-Феджи, производят большие опустошения в их округе. Шкипер, из человеколюбия, решился взять этого священника и 19-ть разоренных семейств Болгарских, в числе 148 о. п. душ, и привез их в Одессу, вполне надеясь, что по всегдашнему милосердию и покровительству России к единоверным с нею народам, не будут отвергнуты и его несчастные странники; — в чем и не обманулся. Находившейся в то время в Одессе Новороссийский губернатор Миклашевский принял в этой эмиграции живейшее участие. Прибывшие таким - образом разновременно первые Болгарские переселенцы, устроили себе усадьбы: одни — в Херсонской губернии, где в память своего отечества основали колонии: 1) Малый (Кючюк) Боялык — в 22 верстах от Одессы, на устье речки Большой-Аджалык, впадающей в лиман сего имени; 2) Большой, (Бююк) Боялык — на речки Кошечьей или Фонтанах, в Одесском -же уезде; 3) Терновку — на устье речки Терновки в реку Ингул, близь впадения сего- последнего в Бугь, в 5 или 6 верстах от Николаева (Херсонской губернии и уезда). Другие же основали колонию Старый-Крым, Таврической губернии в Одесском уезде. Таково было начало Новороссийского водворения этого трудолюбивого и братского нам народа. В 1804 году прибыло затем столь большое и неожиданное количество Болгар из Турции и из-за Днестра, что Монарх повелел герцогу Ришельё (рескриптом 22 октября 1804 года) употребить самые скорые и деятельные меры к заготовлению им жилищ на избранных уже для того местах и дач всякого нужного пособия. В это время основались в Херсонской губернии новая Болгарская колония : Кубанка — на овраг Кемлыцком (Калмыцком), впадающем в Куяльницкий-лиман, в 25 верстах от Одессы, и Парканы — на Днестре близь Тирасполя. В 1806 году устроилась еще, той-же губернии Тираспольском уезде, колония Kamаржина на речке Куяльник, и составились таким - образом нынешние Буялыкский и бывший Парканский Болгарские колонистические округи. Парканы сделались - было интересны даже и в другом весьма важном отношении. В 1808 году, герцог Ришельё, объезжая в качестве генерал-губернатора Новоросскаго-Края, разные уезды Херсонской губернии, нашел на урочище Комарова-Балка, избранном для Парканской Болгарской колонии, остатки прекрасной тутовой рощи, заведенной еще Турками, и близ которой до 1791 года было значительное Турецко-Молдавское поселение, изгнанное отсюда громом Русского оружия. Эта роща, имевшая тогда до 678 десятин, принадлежала казне, но жители основанного в 1793 —1795 годах города Тирасполя заводили здесь свои хутора и огороды, и по невежеству или небрежности, значительно ее опустошили. Ришельё, как хороший хозяин и истинный покровитель колонизаций в крае, почти совершенно пустом, решился устроить здесь особую колонию шелководов из Болгар, сведущих во всех родах садоводства и виноделия, на что и испросил Высочайшее соизволение. Указом 9 июня 1808 года повелено было: все заведенные хутора и рощу от Тираспольских мещан отобрать и предоставить в пользу колоний, а бывшим хозяевам сделать справедливое денежное вознаграждение от казны; в Парканы-же повелено назначить для жительства одних колонистов из Болгар, знающих шелководство, и обязать их к разведению тутовых дерев и распространена этой полезной ветви сельской промышленности. Это имело сначала полный успех: колония процветает доселе, и доселе еще занимается шелководством, хотя, сказать правду, с небольшим успехом, так-что и самая рощица значительно истребилась. Теперь считается там до 30,000 хороших тутовых дерев и выделывается ежегодно от 3 до 4 пудов шелку-сырца. В 1806 году прибыло из Анатолии к Евпаторийскому порту несколько Болгарских семейств, искавших в Poccии убежища и хлеба. Правительство охотно их приняло, поселив в Крыму на пепелище Татарскаго селения Балта-Чокракъ. на реке Чюрюкъ-Су, дало им до 800 десятин земли и облекло во все права, другим иностранным колонистам дарованная. Но пора обратиться к другой и самой многочисленной семье Болгарского народа в России, то-есть к так называемому Буджакскому или Бессарабскому их «водворению». Выше сего мы сказали уже, что в Бессарабии, за исключением небольшого числа коренных городских торговцев, Болгаре переселялись в след за Российскими победоносными знаменами, надеясь под их силою найти сперва защиту, а после приют, хлеб и благоденствие. Таким образом, все три войны в Турции 1769 - 1774,1787 - 1791 и наконец 1806 — 1812 годов, кроме других последствий, сопровождались еще постоянно новыми эмиграциями Турецких христиан. В особенности жители Болгарии переходили Дунай и селились в Молдавии и даже той части Турецких владений, которая называлась Нижнею- Бессарабиею (Цара-де-сус) и до 1806 года обитаема была остатком разных Ногайских орд или колынь, под общим названием «Буджакской-Орды». Сюда произошли два известных нам Болгарских переселения. Одно вследствие войны Суворовской (1787 — 1791), оконченной Яским трактатом, когда многие христиане Задунайские, надеясь, что если не Молдавия вся, то хотя нынешняя Бессарабия останется за победителями, целыми сотнями бежали из своего отечества. Но до заключения Бухарестского мира надежды их обманывали и они пребывали в Бессарабии как иностранные беженары», то-есть выходцы, пользуясь непрочным покровительством господарей, и занимаясь земледелием, виноделием и садоводством в селеньях, основанных ими на Ногайских землях или в кишлаках близь городов : Измаила, Килии, Рени (Томарова), Аккермана и Кишинева. Другая семья Болгар, между 1806 и 1812 годами, тоже среди войны с Турцией, поселилась на землях Молдавских бояр, или на так В 1818 году в управлении иностранными колонистами в России произошла весьма важная перемена. До тех пор главным их начальником был, Новороссийский генерал - губернатор. Число колонистов между-тем так умножилось и колонии потребовали таких близких заботь, что правительство решилось учредить для них особого попечителя или начальника. Выбор Монарха пал на заслуженного генерала Ивана Никитича Инзова, известного уже на военном и гражданском поприще, как самого благодушного деятельного и дальновидного сановника. Указом от 22 марта 1818 г. утверждено Положенье об этом попечительстве, истинно родительском, и как главнейшая тогда колонии были в Екатеринославской губернии, то 5 Февраля 1819 года и местопребыванием для попечительства избран был город Екатеринослав. Таким образом и Болгарские колонисты, водворенные с 1801 по 1806 год в Херсонской и Таврической губерниях (за исключением тех, которые по особым Высочайшим указам поступили в 1815 году в составь военного поселения), причислены к тому-же ведомству, под названием Парканскаго и Боялыкского колонистских округов и в виде нескольких отдельных колоний: Терновки — в Херсонской губернии, Балта-Чокрак, Кишлау и Старого-Крыма в Таврической. Видя благоденствие этих колоний и залог еще большого преступления их в будущем, находившаяся в Бессарабии многочисленные семейства «старых» и «новых» Болгар тоже решились искать у подножия Императорского престола равного с другими их братьями покровительства. Они нашли его при посредничестве генерала Инзова, который воспользовался самым благоприятным случаем, чтобы помочь им с полным успехом. Император Александр на обратном пути из Варшавы, с принцем Гессенъ - Гамбургским, князем П. М. Волконским СТОЛЬ известным графом Каподистрия (тогда статс-секретарем его Императорского Величества), в мае 1818 года посетил Новороссийский — Край, с главною целью личного осмотра и устройства Бессарабии, представлявшейся тогда еще чужестранной провинцией на её севере и безбрежной пустынею на юге. Граф Каподистрия принимал живейшее участие в этой области, столь важной в стратегическом отношении для Империи, и Монарх хотел лично посетить своих новых подданных. Пользуясь этим обстоятельством, генерал - лейтенант Инзов составил подробный доклад Государю Императору о судьбах и участи Болгарского населения на юге России и просил высокого Его покровительства и тех же прав, которыми пользовались уже другие иностранные поселенцы, даже «не единоверные» с нами. Доклад этот, из Одессы, от 19 марта 1819 года, представленный Его Императорскому Величеству при содействии министра внутренних дел графа Кочубея, имел полный успех. В нем подробно изложены и причины переселения, и настоящая участь Задунайских Болгар, их права на покровительство Русского двора и те несправедливые притязания, которыми подверглись они со-стороны Молдавских бояр и помещиков. Из доклада этого видим, как значительно было уже тогда число Болгар переселенцев. В нем сказано, что в 1819 году в одной Бессарабии считалось их: Полный текст https://ok.ru/gagauzskiiugol/topic/67630162985023
В последно време, на основата на много нови данни, на голям обем стопански, езиков и археологичен материал се направи истински пробив в изясняването на произхода и културата на прабългарите. Все още обаче не е известно, дали тези културни особености на древните българи са съхранeни в паметта на съвременните българи, по специално в техния фолклор. Отговорът на този важен въпрос е положителен, както се вижда от представените по-долу песни, записани от автора в с. Самуилово, област Стара Загора през 1971 г. и депозирани в етнографския отдел на регионалния музей – Стара Загора.
1. Съдебната система във Волжска България е била извънредно строга към различните форми на доказани престъпления. Арабският пътешественик Ибн-Фадлан, посетил Волжска България през 922 г., т.е. преди приемане на мохамеданството и далеч преди тюркизацията пише, че при цялата своя строгост към престъпниците, волжските българи са се въздържали да наказват хора, чиято вина е била неясна или трудно доказуема [3]. В такъв случай се е прибягвало към специална мярка – заподозрените, но неразобличени нарушители били оставяни в “ръцете на бога”. По-точно, те били откарвани и оставяни в някой горски пущинак или затваряни в сандък, окачен на високо дърво за да реши бог тяхната съдба. Сходен начин за търсене на справедливо наказание при неясна и трудно доказуема вина е описан и в една широко известна и много обичана доскоро народна песен от Тракия, дадена по-долу. При тази песен както и в следващите песни, часта от текста, която служи като доказателствен материал е подчертана. Доколкото е възможно и необходимо, запазен е и диалектният изказ.
Марийка двори метеше
Със метла, със босилкова
Двама га братя гледаха
Един си на друг думаха
Ад’ да не женем Марийка
Тъз годян и догодина.
Де ги й зачула буля им,
Буля им никаилната
Че тя са чуди и мае
Какъв золум да стори
Марийка да си намрязат
Намразят да га оженят.
Че бъчви с вино пуснала
И са виком провикнала
Вашата милна сестрица
Каква й била сторяла
Марийкините два братя
Един си на друг думаха.
Имане ша си спечелим
Ала сестрица не можем.
Буля им никаилната
Тя си са чуди и мае
Какъв золум да стори.
Че вляла в равни кошари
Че им агнета изколи
И пак са виком провикна
Я вой ва вази два братя
Вашата милна сестрица
Къкъв е золум сторяла
Че ви агнета изклала.
Марийкините два братя
Един си на друг думаха
Имане ша си спечелим
Ала сестрица ни мойми.
Буля им никаилната
Станала й рано в неделя
Че са премени и уреди
Че си детето заклала
И го в люлката прикрила
И си в черквата утишла.
Кът са от черква върнала
Право при люлка утишла
С ясен си глас викнала
Я вой ва вази два братя
Ялате да видите
Вашата милна сестрица
Къкъв е золум сторяла.
Марийкините два братя
Те са двамата решили
С Марийка в гора да идат
За дърво да га привържат
За сухо дърво дъбово.
Марийка братя думаше
Ако съм братя невинна
Сухото дърво да цъфне
А зеленото да изсъхне.
Кога са в къщи върнете
Буля гърбава да сварите.
Още Марийка не реклà
Сухото дърво цвят цъфна
А зеленото дърво окапа.
Кога са в къщи върнали,
Буля и на две превита.
Вижда се, че при еднакви обстоятелства относно извършено престъпление, древните българи край Волга и дунавските българи в по-ново време са използвали един и същ подход, даже една и съща техника за наказание, осланяйки се на “божествената правда и воля” да реши проблема за вината и наказанието. И в двата случая, предполагаемо виновния човек е превързван за дърво и оставян далеч от хората. Това се съгласува с данните, че древните българи са обожествявали някои видове дървета, по-специално дъба , считайки го за цар на всички дървета. Този култ на българите към дъбовото дърво се подчертава и от ролята на това дърво по време на българските новогодишни празници. На Еднажден и Бъдни вечер в огнището се пали дъбово дърво. Това е свързано с вярата, че родения млад бог (Слънцето) слиза по високо дърво при хората . Самото дъбово дърво - бъдникът е възприеман като бог, който носи берекет, здраве и сполука за хората ].
Освен древните прабългари, етнически сродните с тях хазари също са обожествявали дъбовите дървета и са им пренасяли жертви
1. Съдебната система във Волжска България е била извънредно строга към различните форми на доказани престъпления. Арабският пътешественик Ибн-Фадлан, посетил Волжска България през 922 г., т.е. преди приемане на мохамеданството и далеч преди тюркизацията пише, че при цялата своя строгост към престъпниците, волжските българи са се въздържали да наказват хора, чиято вина е била неясна или трудно доказуема [3]. В такъв случай се е прибягвало към специална мярка – заподозрените, но неразобличени нарушители били оставяни в “ръцете на бога”. По-точно, те били откарвани и оставяни в някой горски пущинак или затваряни в сандък, окачен на високо дърво за да реши бог тяхната съдба. Сходен начин за търсене на справедливо наказание при неясна и трудно доказуема вина е описан и в една широко известна и много обичана доскоро народна песен от Тракия, дадена по-долу. При тази песен както и в следващите песни, часта от текста, която служи като доказателствен материал е подчертана. Доколкото е възможно и необходимо, запазен е и диалектният изказ.
Марийка двори метеше
Със метла, със босилкова
Двама га братя гледаха
Един си на друг думаха
Ад’ да не женем Марийка
Тъз годян и догодина.
Де ги й зачула буля им,
Буля им никаилната
Че тя са чуди и мае
Какъв золум да стори
Марийка да си намрязат
Намразят да га оженят.
Че бъчви с вино пуснала
И са виком провикнала
Вашата милна сестрица
Каква й била сторяла
Марийкините два братя
Един си на друг думаха.
Имане ша си спечелим
Ала сестрица не можем.
Буля им никаилната
Тя си са чуди и мае
Какъв золум да стори.
Че вляла в равни кошари
Че им агнета изколи
И пак са виком провикна
Я вой ва вази два братя
Вашата милна сестрица
Къкъв е золум сторяла
Че ви агнета изклала.
Марийкините два братя
Един си на друг думаха
Имане ша си спечелим
Ала сестрица ни мойми.
Буля им никаилната
Станала й рано в неделя
Че са премени и уреди
Че си детето заклала
И го в люлката прикрила
И си в черквата утишла.
Кът са от черква върнала
Право при люлка утишла
С ясен си глас викнала
Я вой ва вази два братя
Ялате да видите
Вашата милна сестрица
Къкъв е золум сторяла.
Марийкините два братя
Те са двамата решили
С Марийка в гора да идат
За дърво да га привържат
За сухо дърво дъбово.
Марийка братя думаше
Ако съм братя невинна
Сухото дърво да цъфне
А зеленото да изсъхне.
Кога са в къщи върнете
Буля гърбава да сварите.
Още Марийка не реклà
Сухото дърво цвят цъфна
А зеленото дърво окапа.
Кога са в къщи върнали,
Буля и на две превита.
Вижда се, че при еднакви обстоятелства относно извършено престъпление, древните българи край Волга и дунавските българи в по-ново време са използвали един и същ подход, даже една и съща техника за наказание, осланяйки се на “божествената правда и воля” да реши проблема за вината и наказанието. И в двата случая, предполагаемо виновния човек е превързван за дърво и оставян далеч от хората. Това се съгласува с данните, че древните българи са обожествявали някои видове дървета, по-специално дъба , считайки го за цар на всички дървета. Този култ на българите към дъбовото дърво се подчертава и от ролята на това дърво по време на българските новогодишни празници. На Еднажден и Бъдни вечер в огнището се пали дъбово дърво. Това е свързано с вярата, че родения млад бог (Слънцето) слиза по високо дърво при хората . Самото дъбово дърво - бъдникът е възприеман като бог, който носи берекет, здраве и сполука за хората ].
Освен древните прабългари, етнически сродните с тях хазари също са обожествявали дъбовите дървета и са им пренасяли жертви
Истината е друга: българите ги наричат гръци =„гръчави“ - защото са слаби и изпити африканци с къдрави коси и бради и дълги носове. Нали знаете историята за Пинокио, че като лъже му расте носа, като на данаец, http://draki.free.bg/pages/mythology.html#mythology1
https://www.google.com/search?q=%D0%B4%D0%B0%D0%BD%D0%B0%D0%B9%D1%86%D0%B8&safe=active&client=opera&tbm=isch&tbs=rimg:CdiRgoENVDR6IgjYkYKBDVQ0eioSCdiRgoENVDR6Ebe4mfBefG4N&tbo=u
https://www.google.com/search?q=%D0%B4%D0%B0%D0%BD%D0%B0%D0%B9%D1%86%D0%B8&safe=active&client=opera&tbm=isch&tbs=rimg:CdiRgoENVDR6IgjYkYKBDVQ0eioSCdiRgoENVDR6Ebe4mfBefG4N&tbo=u
Картина 5
Допросът
Транспарант « Да здравствует Советская Молдавия!» Звучи съветска музика.
Изнасе се масса с червена покривка. Влизат и сядат: майор НКВД, съдията и
писарят Кайряк П.А. Солдатът (милиционер) въвида Иван Петрович Беров.
Съдия- Слушается дело гражданина Молдавской ССР и жителя села Тараклия Берова
Ивана Петровича 1873 года рождения, болгарина по национальности. Слушание
проводится относительно статьи « Сотрудничество…. в период оккупации Бессарабии
1918-1940 годов. Какие будут вопросы к обвиняемому?
Майор – Гражданин Беров, нам известно, что в период румынской оккупации вы были
неоднократно избираемы примаром села Тараклия и вместе с тем были владельцем 20
гектаров земли и десяти голов крупного скота. Однако в бытность старшиной Тараклии в
царское время вы числились безземельным. Как вы объясните появления у вас 20 га земли
и скота в период румынской оккупации?Также нам известно, что вы активно помогали в
оформлении документов тем тараклийским семьям, которые приняли решение об
эмиграции в Бразилию? Так?
- Да, помогал.
- А знаете ли вы, что так называемая эмиграция в Бразилию, это мошенническая схема
практической работорговли, организованной владельцами кофейных плантаций и
румынскими националистами ?
- Не знал, но догадывался.
- И тем не менее вы способствовали своим землякам стать жертвами капиталистических
жуликов.
- В своё время я сам со своей семьей имел намерение переселиться в Амурскую область. Я
прекрасно помню каково жить в бедности и какое у меня было настроение.
- Понятно. Эмигранты были вынуждены за бесценок продавать свою землю и имущество
и вы стали владельцем 20 гектаров земли…
- Эта земля мне практически досталась безплатно и до моего избрания примаров в 1922
году. Она мне досталась от родственников и соседей, который срочно покинули
Бессарабию в 1918 году.
- И для ведения этого хозяйства вы использовали батраков?
- Использовал наёмных работников.
- То есть вы были эксплуататором живого труда.
- В той же мере, как любой наёмный работник является эксплуатируемым. Например,
судья или писарь являются наёмными работниками у государства.
- Но вы также состояли активным членом трёх румынских партий и следовательно
способствовали укреплению оккупационного режима. Нам известен пример примара
Симиновского Ивана, который хоть и состоял в партии, но и был организатором
подпольного, антирумынского сопротивления. Вам об этом было известно?
- Мне только было известно, что примар Симиновский оказывал большую помощь вдовам
и инвалидам фронтовиков, а также об ограблении и убийстве инкассатора….Но я не
уверен. что Симиновский…
- Хорошо. А как насчёт вашего сотрудничества в партиях ?
- Сама должность примара предполагает встраивание в государственную систему
управления и значит и интерес к этой должности со стороны партий. Для меня было
важным оставаться на посту примара Тараклии, потому что я ясно понимал, что с такой
должностью мало кто мог бы справиться , хотя бы потому, что жителей, владеющих
румынским языком было всего несколько.
- У меня к обвиняемому больше вопросов нет.
Судья- В таком случае я перехожу к объявлению приговора.
Именем суда СССР Беров Иван Петрович приговаривается к 10 годам строгого режима с
конфискацией имущества. Однако, учитывая заслуги обвиняемого перед односельчанами
и их просьбы о помиловании, а также преклонный возраст , суд считает возможным
сократить срок заключения до 5 лет в исправительно-трудовом лагере на территории
Узбекской республики.
Съдията сяда. Стражникът и майора извидат Беров. Кайряк П.А събира бумагите
С- Петр Афанасьевич. Чтобы вы могли сказать в отношении Берова?
- Могу сказать, что Иван Петрович и Тараклия –это одно целое и друг без друга они не
проживут.
- Я сделал всё возможное. Скоро предстоит страшная война. Не сегодня-завтра сюда вновь
придут румыны и немцы. И не те, кто были раньше, а лютые звери фашистких
государств.Я думаю, что Узбекистан это не Колыма…
- Я думаю, что потомки нас рассудят…есть и Божий суд.
Картина 6
Реквием
Сцената се затъмнява. Военна музика, суматоха, масата я изнасят. Свалят
транспаранта. Светоефект, имитиращи лютата зима през 1947 година. Прехвърка
сняг, виелица.
Диктор: «23 января 1947 года Иван Петрович Беров вернулся в родную Тараклию».
ИБ се появява на сцената. Оглежда сградата и престъпва към постамента на
паметника. Сваля котомката, протрива надписа «Александр Освободител болгар».
Изведнъж се чува нареждане-плахо и слабосилно. Звучи минорна, погребална мелодия.
На сцената се явява группа жени и деца. Децата сурнат два трупа, сложении на
хасър. Няколко жени изпращат в последен път поредните жертви на глада.
Изведнъж на едната жените й прилошава и тя изпъром се свлича на земята и сетне
умира.
ИБ наблюдава сцената, скрил се зад постамента.
Жените и децата,плачейки се опитват да сложат умрялата жена върху двата
трупа.
ИБ излиза от укритието и им помага да наместят новият труп и да ги изтеглят
извън сцената. Звучи загробна музика.
ИБ се връща да си вземе котомката, но и на него му прилошава от видяното. Той се
свлича до постамента и пред взора му в вид на галлюцинации се «материализуват»
видения от миналото:зазвучава музиката от «Иван Сусанин» и от дъното на
сцената в стълба от ярка светлина се придвижва Иван Сусанин, изпълнявайки
арията си. От всички страни на сцената се появяват персонажите на настоящата
пиеса и се нареждат по стъпалките на сградата, застивайки неподвижно.
ИБ, изпаднал в несвяст, бавно се движи между фигурите и се качва на трибуната.
Прави опит да каже нещо на зрителите, но сърцето му не издържа.
В момента, когато Иван Сусанин допява арията, ИБ умира.
Крещендо от църковно пение. Светлината бавно угасва.
Диктор: « Зимой 1947 года, в заваленной снегом, умирающей Тараклии вместе с
тысячью своими односельчанами покинул земной, бесарабский ад Иван Петрович
Беров.
В следващият момент се дава пълна светлина и персонажите «оживяват» и се
редят на авансцената.
Край.
Допросът
Транспарант « Да здравствует Советская Молдавия!» Звучи съветска музика.
Изнасе се масса с червена покривка. Влизат и сядат: майор НКВД, съдията и
писарят Кайряк П.А. Солдатът (милиционер) въвида Иван Петрович Беров.
Съдия- Слушается дело гражданина Молдавской ССР и жителя села Тараклия Берова
Ивана Петровича 1873 года рождения, болгарина по национальности. Слушание
проводится относительно статьи « Сотрудничество…. в период оккупации Бессарабии
1918-1940 годов. Какие будут вопросы к обвиняемому?
Майор – Гражданин Беров, нам известно, что в период румынской оккупации вы были
неоднократно избираемы примаром села Тараклия и вместе с тем были владельцем 20
гектаров земли и десяти голов крупного скота. Однако в бытность старшиной Тараклии в
царское время вы числились безземельным. Как вы объясните появления у вас 20 га земли
и скота в период румынской оккупации?Также нам известно, что вы активно помогали в
оформлении документов тем тараклийским семьям, которые приняли решение об
эмиграции в Бразилию? Так?
- Да, помогал.
- А знаете ли вы, что так называемая эмиграция в Бразилию, это мошенническая схема
практической работорговли, организованной владельцами кофейных плантаций и
румынскими националистами ?
- Не знал, но догадывался.
- И тем не менее вы способствовали своим землякам стать жертвами капиталистических
жуликов.
- В своё время я сам со своей семьей имел намерение переселиться в Амурскую область. Я
прекрасно помню каково жить в бедности и какое у меня было настроение.
- Понятно. Эмигранты были вынуждены за бесценок продавать свою землю и имущество
и вы стали владельцем 20 гектаров земли…
- Эта земля мне практически досталась безплатно и до моего избрания примаров в 1922
году. Она мне досталась от родственников и соседей, который срочно покинули
Бессарабию в 1918 году.
- И для ведения этого хозяйства вы использовали батраков?
- Использовал наёмных работников.
- То есть вы были эксплуататором живого труда.
- В той же мере, как любой наёмный работник является эксплуатируемым. Например,
судья или писарь являются наёмными работниками у государства.
- Но вы также состояли активным членом трёх румынских партий и следовательно
способствовали укреплению оккупационного режима. Нам известен пример примара
Симиновского Ивана, который хоть и состоял в партии, но и был организатором
подпольного, антирумынского сопротивления. Вам об этом было известно?
- Мне только было известно, что примар Симиновский оказывал большую помощь вдовам
и инвалидам фронтовиков, а также об ограблении и убийстве инкассатора….Но я не
уверен. что Симиновский…
- Хорошо. А как насчёт вашего сотрудничества в партиях ?
- Сама должность примара предполагает встраивание в государственную систему
управления и значит и интерес к этой должности со стороны партий. Для меня было
важным оставаться на посту примара Тараклии, потому что я ясно понимал, что с такой
должностью мало кто мог бы справиться , хотя бы потому, что жителей, владеющих
румынским языком было всего несколько.
- У меня к обвиняемому больше вопросов нет.
Судья- В таком случае я перехожу к объявлению приговора.
Именем суда СССР Беров Иван Петрович приговаривается к 10 годам строгого режима с
конфискацией имущества. Однако, учитывая заслуги обвиняемого перед односельчанами
и их просьбы о помиловании, а также преклонный возраст , суд считает возможным
сократить срок заключения до 5 лет в исправительно-трудовом лагере на территории
Узбекской республики.
Съдията сяда. Стражникът и майора извидат Беров. Кайряк П.А събира бумагите
С- Петр Афанасьевич. Чтобы вы могли сказать в отношении Берова?
- Могу сказать, что Иван Петрович и Тараклия –это одно целое и друг без друга они не
проживут.
- Я сделал всё возможное. Скоро предстоит страшная война. Не сегодня-завтра сюда вновь
придут румыны и немцы. И не те, кто были раньше, а лютые звери фашистких
государств.Я думаю, что Узбекистан это не Колыма…
- Я думаю, что потомки нас рассудят…есть и Божий суд.
Картина 6
Реквием
Сцената се затъмнява. Военна музика, суматоха, масата я изнасят. Свалят
транспаранта. Светоефект, имитиращи лютата зима през 1947 година. Прехвърка
сняг, виелица.
Диктор: «23 января 1947 года Иван Петрович Беров вернулся в родную Тараклию».
ИБ се появява на сцената. Оглежда сградата и престъпва към постамента на
паметника. Сваля котомката, протрива надписа «Александр Освободител болгар».
Изведнъж се чува нареждане-плахо и слабосилно. Звучи минорна, погребална мелодия.
На сцената се явява группа жени и деца. Децата сурнат два трупа, сложении на
хасър. Няколко жени изпращат в последен път поредните жертви на глада.
Изведнъж на едната жените й прилошава и тя изпъром се свлича на земята и сетне
умира.
ИБ наблюдава сцената, скрил се зад постамента.
Жените и децата,плачейки се опитват да сложат умрялата жена върху двата
трупа.
ИБ излиза от укритието и им помага да наместят новият труп и да ги изтеглят
извън сцената. Звучи загробна музика.
ИБ се връща да си вземе котомката, но и на него му прилошава от видяното. Той се
свлича до постамента и пред взора му в вид на галлюцинации се «материализуват»
видения от миналото:зазвучава музиката от «Иван Сусанин» и от дъното на
сцената в стълба от ярка светлина се придвижва Иван Сусанин, изпълнявайки
арията си. От всички страни на сцената се появяват персонажите на настоящата
пиеса и се нареждат по стъпалките на сградата, застивайки неподвижно.
ИБ, изпаднал в несвяст, бавно се движи между фигурите и се качва на трибуната.
Прави опит да каже нещо на зрителите, но сърцето му не издържа.
В момента, когато Иван Сусанин допява арията, ИБ умира.
Крещендо от църковно пение. Светлината бавно угасва.
Диктор: « Зимой 1947 года, в заваленной снегом, умирающей Тараклии вместе с
тысячью своими односельчанами покинул земной, бесарабский ад Иван Петрович
Беров.
В следващият момент се дава пълна светлина и персонажите «оживяват» и се
редят на авансцената.
Край.
Картина 4
А- Товарищи тараклийцы! В течении этого 1917 года в российской империи и Бессарабии произошли такие судьбоносные изменения, что простому человеку почти невозможно что-либо понять. Моя задача, как учителю и как тараклийцу, которому я надеюсь вы доверяете, донести до вас суть случившихся изменений в нашей жизни.
Прежде всего нужно отметить, что еще в феврале этого года император Николай отрёкся от престола и это означало, что Российская империя, управляемая до сих пор царским родом, прекратила своё существование. Попытки продолжить правление Временным Праительством и Государственной Думой провалились из-за того, что между различными партиями не было должного согласия.
Наша великая Отчизна оказалась на грани гибели. Но в самый роковой момент управление Россией взяла на себя партия большевиков во главе с Владимиром Ильичом Лениным. Партия большевиков, идя навстречу крестьянским массам, объявляет «Декрет о земле».
Что это значит? (чете) « Декрет отменяет помещичью собственность на землю без всякого выкупа и передает помещичьи, удельные, монастырские, церковные земли со всем инвентарём и постройками в распоряжение волостных земельных комитетов и уездных Советов крестьянских депутатов, на которые возлагалось принятие мер для соблюдения строжайшего порядка при конфискации помещичьих имений.»
Чтобы нам осуществить этот декрет на деле нам нужно было создать два органа: Тараклийский Совет рабочих и крестьянских депутатов и отряд красногвардейцев, который должен обеспечить нужный порядок.
Председателем Тараклийского Совета избран Гавриил Беров, родной брат нашего старшины. Нет сомнения, что Иван Петрович будет помогать брату в этом.
В качестве командира отряда красногвардейцев назначается фронтовик Котоман Иван Иванович.
По следующему вопросу слово предоставляется Лазару Раевскому.
Р- Товарищи! События так быстро меняются, что нет никакой возможности за всем уследить. А изменения, которые наступили и еще случатся ставят нас, тараклийцев, в очень сложное положение.
Совсем недавно 2 декабря в Кишиневе была провозглашена Молдавская Народная Республика. Это означает, что мы оказались гражданами нового государства. Всё бы ничего, но орган правления нового государства -Сфатул Цэрий обратился к правительству соседней Румынии с просьбой ввести войска для недопущения власти большевиков.
Стоит ли вас убеждать, что появление румынских солдат в наших, болгарских сёлах является недопустимым. Не затем наши предки переселялись в Российскую империю, чтобы поменять одну чужеродную неволю на другую.
По этой причине я призываю всех тараклийцев, способных оказать военное сопротивление оккупантам, войти в состав тараклийского красногвардейского отряда.
И еще…Товарищи! Мы стали свидетелями позорного предательства царского рода Романовых, практически отдавших наше общее Отечество на разтерзание врагов и причинившее этим нам большие беды и несчастья.
По этой причине я предлагаю паметник царскому роду снести.
( Гул возмущения)
А- Тихо, товарищи! Слово просит старшина Иван Петрович Беров.
Б- Хора добри! Аз смятам, че паметника не бива да се бара. Това е паметник не саде на царския род, но и е наша памет, това е наша, тараклийска история, история на българите , чийто съдба се е преплела с деянието на руския Цар.
Когато не могат да удрят хазяина, бият неговото магаре. Да сваляш паметника-означава. че си слаб, че не си прав. Паметника не може да те ритне.
( Одобрение)
А- Хорошо, товарищи! Предложение Раевского отклоняется. Собрание, посвященное Декрету о Земле объявляю закрытым.
На сцената остават Раевски и Беров Иван Петрович. Беров доближи спасеният паметник, избърсва надписа, а Раевски се спуща от трибуната.
Р- Что ж, Иван Петрович сегодня вышло по-твоему, но к сожалению, всё равно, памятник будет снесен…нет не нами. Ты, конечно, великий человек…Еще с того момента, когда ты добивался создания Тараклийской волости и не побоялся её возглавить. Я предчувствую, что памятник будет поставлен и тебе…Но не на этом месте, а с другой стороны. Во всяком случае, я не представляю какой бы была Тараклия без тебя. Я бы, например, давно уехал отсюда. Но видя, как ты стараешься и горишь за общее дело, мне становится совестно перед собой. Но теперь я всё равно уеду…
Б- Куда?
- Сначала в Одессу…А там посмотрю, может быть, в Болгарию. Вся наша тараклийская интеллигенция собирается в Россию. Сумасшедшие. Там, ведь такая кровавая баня начнётся …
- Пак пророкуваш ?
- А когда я ошибался? Я говорил тебе, что Россию будут валить? Говорил. Я говорил, что твой родственник доиграется с этими социалистами в Кубее ? Предупреждал. Я говорил, что российские цари будут наказаны? А ты посмеивался. И теперь предупреждаю. Нас, болгар, отсюда будут выкуривать любыми средствами. Может не сразу, потому что бессарабская общественность в Болгарии предупредила румын. Даже обещают болгарский язык в школах ввести вместо русского. Но потом, попозже начнётся.: ворбець нумай романешть и прочие прелести.
- Ако е тъй защо се водиш с тези…болшевики ?
- А с кем мне водиться? Они такие же большевики, как я балерина. Это же мои родственники, соседи, односельчане. Мы должны быть сплоченными и выжить. Знамя всегда можно поменять. Но декрет о Земле я поддерживаю. Только вот вопрос, кто будет эту землю обрабатывать? Уже треть тараклийцев, мобилизованных на фронт, погибли. Война продолжается. Не сегодня - завтра сюда войдут румыны и в Тараклии мужчин почти не останется. Что будет с нашим селом?
- Това ти ли подкокороса Гавриил да стане председател на Съвета ?
- Я, конечно, а кто же еще ? Эти бравые фронтовики люди, безусловно, смелые и отчаянные. Один Гришка Челарский чего стоит ! Вся грудь в крестах и голова целая. Но что они понимают в земельных делах и, вообще, в организации бытовой жизни ? Вот я и придумал Гаврилу выбрать председателем большевисткого Совета, а ты как брат бразды правления перехватишь и всё будет по - прежнему хорошо.
- Ако жа бъде хорошо, закво жа бягаш в Одеса ?
- Это уже моя личная трагедия. Я обожаю великие свершения и масштабные мероприятия. В Тараклии мне скучно и тесно. Ты –другое дело. Природа тебя надарила организаторскими способностями. И хотя ты был простым портным, пришло время, и оно тебя выдвинуло спасать тараклийцев и вести их за собой. Вам с Гаврилой следует заняться общественным амбаром. Укрепить его, зерно выдавать только вдовам. Об охране амбара позабочусь я…
Изведнъж се чува пукът на пушки, пробягват няколко мъже с винтовки.
Ну, вот, Иван Петрович. Социалистическая революция, о которой мы так долго говорили-началась. Гришка Челарский со своими дружками стали разгонять сторожей у помещика Недова. Отважный кавалер- крестоносец и славные фронтовики атакуют винные погреба ненавистного помещика. Вина и кавърмы им хватит на целую неделю. Но наши, тараклийские фронтовики просто душечки. Всё же они в родном селе. А ты представляешь что творится в Кишиневе, Бендерах, Бельцах ? Уже целый месяц сотни тысяч солдат с румынского фронта застряли в бессарабских городах и беспробудно пьянствуют. Я могу понять поведение Сфатул Цэрий ввести румынские регулярные части. Это лучше, чем анархия и гражданская война.
Ну, я побежал. Иначе они там друг друга поперестреляют.
Раевски хуква. Иван Петрович след малко също си тръгва.
Спира за малко пред паметника, сякаш го укорява за станалото в империята.[
Вся власть Советам!
Звучи «Вихри враждебные». Докато песента се изпълнява, свалят стария транспарант и окачат «Вся власть Советам». На сцената с пение на «Интернационал» влиза отряд на тараклийски активисти с червено знаме.От групата се отделят трима мъжа и се качват на трибуната. Те са Беров Гавриил, Лазар Раевски и Андониев Е. П, тараклийски учителА- Товарищи тараклийцы! В течении этого 1917 года в российской империи и Бессарабии произошли такие судьбоносные изменения, что простому человеку почти невозможно что-либо понять. Моя задача, как учителю и как тараклийцу, которому я надеюсь вы доверяете, донести до вас суть случившихся изменений в нашей жизни.
Прежде всего нужно отметить, что еще в феврале этого года император Николай отрёкся от престола и это означало, что Российская империя, управляемая до сих пор царским родом, прекратила своё существование. Попытки продолжить правление Временным Праительством и Государственной Думой провалились из-за того, что между различными партиями не было должного согласия.
Наша великая Отчизна оказалась на грани гибели. Но в самый роковой момент управление Россией взяла на себя партия большевиков во главе с Владимиром Ильичом Лениным. Партия большевиков, идя навстречу крестьянским массам, объявляет «Декрет о земле».
Что это значит? (чете) « Декрет отменяет помещичью собственность на землю без всякого выкупа и передает помещичьи, удельные, монастырские, церковные земли со всем инвентарём и постройками в распоряжение волостных земельных комитетов и уездных Советов крестьянских депутатов, на которые возлагалось принятие мер для соблюдения строжайшего порядка при конфискации помещичьих имений.»
Чтобы нам осуществить этот декрет на деле нам нужно было создать два органа: Тараклийский Совет рабочих и крестьянских депутатов и отряд красногвардейцев, который должен обеспечить нужный порядок.
Председателем Тараклийского Совета избран Гавриил Беров, родной брат нашего старшины. Нет сомнения, что Иван Петрович будет помогать брату в этом.
В качестве командира отряда красногвардейцев назначается фронтовик Котоман Иван Иванович.
По следующему вопросу слово предоставляется Лазару Раевскому.
Р- Товарищи! События так быстро меняются, что нет никакой возможности за всем уследить. А изменения, которые наступили и еще случатся ставят нас, тараклийцев, в очень сложное положение.
Совсем недавно 2 декабря в Кишиневе была провозглашена Молдавская Народная Республика. Это означает, что мы оказались гражданами нового государства. Всё бы ничего, но орган правления нового государства -Сфатул Цэрий обратился к правительству соседней Румынии с просьбой ввести войска для недопущения власти большевиков.
Стоит ли вас убеждать, что появление румынских солдат в наших, болгарских сёлах является недопустимым. Не затем наши предки переселялись в Российскую империю, чтобы поменять одну чужеродную неволю на другую.
По этой причине я призываю всех тараклийцев, способных оказать военное сопротивление оккупантам, войти в состав тараклийского красногвардейского отряда.
И еще…Товарищи! Мы стали свидетелями позорного предательства царского рода Романовых, практически отдавших наше общее Отечество на разтерзание врагов и причинившее этим нам большие беды и несчастья.
По этой причине я предлагаю паметник царскому роду снести.
( Гул возмущения)
А- Тихо, товарищи! Слово просит старшина Иван Петрович Беров.
Б- Хора добри! Аз смятам, че паметника не бива да се бара. Това е паметник не саде на царския род, но и е наша памет, това е наша, тараклийска история, история на българите , чийто съдба се е преплела с деянието на руския Цар.
Когато не могат да удрят хазяина, бият неговото магаре. Да сваляш паметника-означава. че си слаб, че не си прав. Паметника не може да те ритне.
( Одобрение)
А- Хорошо, товарищи! Предложение Раевского отклоняется. Собрание, посвященное Декрету о Земле объявляю закрытым.
На сцената остават Раевски и Беров Иван Петрович. Беров доближи спасеният паметник, избърсва надписа, а Раевски се спуща от трибуната.
Р- Что ж, Иван Петрович сегодня вышло по-твоему, но к сожалению, всё равно, памятник будет снесен…нет не нами. Ты, конечно, великий человек…Еще с того момента, когда ты добивался создания Тараклийской волости и не побоялся её возглавить. Я предчувствую, что памятник будет поставлен и тебе…Но не на этом месте, а с другой стороны. Во всяком случае, я не представляю какой бы была Тараклия без тебя. Я бы, например, давно уехал отсюда. Но видя, как ты стараешься и горишь за общее дело, мне становится совестно перед собой. Но теперь я всё равно уеду…
Б- Куда?
- Сначала в Одессу…А там посмотрю, может быть, в Болгарию. Вся наша тараклийская интеллигенция собирается в Россию. Сумасшедшие. Там, ведь такая кровавая баня начнётся …
- Пак пророкуваш ?
- А когда я ошибался? Я говорил тебе, что Россию будут валить? Говорил. Я говорил, что твой родственник доиграется с этими социалистами в Кубее ? Предупреждал. Я говорил, что российские цари будут наказаны? А ты посмеивался. И теперь предупреждаю. Нас, болгар, отсюда будут выкуривать любыми средствами. Может не сразу, потому что бессарабская общественность в Болгарии предупредила румын. Даже обещают болгарский язык в школах ввести вместо русского. Но потом, попозже начнётся.: ворбець нумай романешть и прочие прелести.
- Ако е тъй защо се водиш с тези…болшевики ?
- А с кем мне водиться? Они такие же большевики, как я балерина. Это же мои родственники, соседи, односельчане. Мы должны быть сплоченными и выжить. Знамя всегда можно поменять. Но декрет о Земле я поддерживаю. Только вот вопрос, кто будет эту землю обрабатывать? Уже треть тараклийцев, мобилизованных на фронт, погибли. Война продолжается. Не сегодня - завтра сюда войдут румыны и в Тараклии мужчин почти не останется. Что будет с нашим селом?
- Това ти ли подкокороса Гавриил да стане председател на Съвета ?
- Я, конечно, а кто же еще ? Эти бравые фронтовики люди, безусловно, смелые и отчаянные. Один Гришка Челарский чего стоит ! Вся грудь в крестах и голова целая. Но что они понимают в земельных делах и, вообще, в организации бытовой жизни ? Вот я и придумал Гаврилу выбрать председателем большевисткого Совета, а ты как брат бразды правления перехватишь и всё будет по - прежнему хорошо.
- Ако жа бъде хорошо, закво жа бягаш в Одеса ?
- Это уже моя личная трагедия. Я обожаю великие свершения и масштабные мероприятия. В Тараклии мне скучно и тесно. Ты –другое дело. Природа тебя надарила организаторскими способностями. И хотя ты был простым портным, пришло время, и оно тебя выдвинуло спасать тараклийцев и вести их за собой. Вам с Гаврилой следует заняться общественным амбаром. Укрепить его, зерно выдавать только вдовам. Об охране амбара позабочусь я…
Изведнъж се чува пукът на пушки, пробягват няколко мъже с винтовки.
Ну, вот, Иван Петрович. Социалистическая революция, о которой мы так долго говорили-началась. Гришка Челарский со своими дружками стали разгонять сторожей у помещика Недова. Отважный кавалер- крестоносец и славные фронтовики атакуют винные погреба ненавистного помещика. Вина и кавърмы им хватит на целую неделю. Но наши, тараклийские фронтовики просто душечки. Всё же они в родном селе. А ты представляешь что творится в Кишиневе, Бендерах, Бельцах ? Уже целый месяц сотни тысяч солдат с румынского фронта застряли в бессарабских городах и беспробудно пьянствуют. Я могу понять поведение Сфатул Цэрий ввести румынские регулярные части. Это лучше, чем анархия и гражданская война.
Ну, я побежал. Иначе они там друг друга поперестреляют.
Раевски хуква. Иван Петрович след малко също си тръгва.
Спира за малко пред паметника, сякаш го укорява за станалото в империята.[
Молдаване (Moldavia), мунтяны (Walachia) и арделяны (Transilvania) происходят от одного племени. Это племя пришло с севера Адриатического моря, спасаясь от нашествия лангобардов, и обосновалось к югу от реки Дунай в 7 веке. Это племя иноязычные народы называли Walachi, как называли и всех граждан Римской империи кельтского происхождения. В период до 13 века это племя переселилось на земли севернее Дуная, с начало в Oltenia (название от реки Олт) и затем по всей Transilvania, вплоть до её северной части Maramures. На всех этих землях за этот период времени племя разбилось на удельные Воеводства во главе которых стоял свой удельный Воевода. В 13-14 веках началось продвижение на восток, где были созданы два удельных Воеводства: на севере марамурешаны (марамурешский Воевода Драгош) создали Moldavia и на юге олтяны (олтянский Воевода Раду) создали Muntenia. Воеводство Молдавское иноземцы стали называть Moldavia, а Воеводство Мунтянское стали называть Walachia. В 19 веке всё племя объединилось обратно в одно единое, назвав себя romani и свою страну Romania. Ну а кусок племени между реками Прут и Днестр, которое откололась в 1812 году продолжает плавать "по морям и океанам" пока не пришвартуется к какому нибудь берегу. Будет этот берег родной или чужой, одному Богу известно.
Разказът е посветен на моят близък, чичо ми. Братът на моят баща. Всичко написано е преживяно от него.
Украина: стих от 155 бригады морпехов из Владивостока:
У края обрыва рыдает дивчина.
Как звать тебя милая? Я Украина.
Дурное задумала ты совершить?
Такая красивая жить бы и жить.
Поведай мне горе свое не стыдись.
Да с жизнью расстаться ты не торопись.
Но громче, навзрыд заревела деваха.
С косою до пояса, в белой рубахе.
Мне не о чем ныне с тобой говорить.
Я руки хочу на себя наложить.
Сама не заметив, как каяться стала
И всё мне сквозь слёзы она рассказала.
Я девушкой знатной когда-то была
Ко мне на поклон приходили князья.
Отец меня Русью ласково звал.
В обиду меня никому не давал.
Я матерью стала славянскому роду.
Крестила его, преклонив перед БОГОМ.
И с честью громила любого врага.
Но хитрая лесть погубила меня.
С поклоном, дарами пришли чужеземцы.
Ох сладостно пели мне в уши умельцы.
Что дескать другая не русского рода.
Мол даже по крови иная порода.
И, если от предков своих отрекусь,
То выше Руси на века вознесусь.
По славе былой заскучала так сильно,
Что ложью окутавшись стала бессильной.
С тех пор и поныне, сказала уныло
Зовут все с насмешкой меня Украина.
Ах, если бы знала к чему приведёт
Ошибок моих прошлых лет эпизод.
Нигде теперь места на свете мне нет.
Я с именем этим уйду на тот свет.
У края России, у края Европы.
У пропасти видишь стою я в итоге.
Я веру свою и народ предала.
Сейчас получаю за это сполна.
Косу распустила веночек сняла.
И в бездну шагнула девичья краса.
У края обрыва рыдает дивчина.
Как звать тебя милая? Я Украина.
Дурное задумала ты совершить?
Такая красивая жить бы и жить.
Поведай мне горе свое не стыдись.
Да с жизнью расстаться ты не торопись.
Но громче, навзрыд заревела деваха.
С косою до пояса, в белой рубахе.
Мне не о чем ныне с тобой говорить.
Я руки хочу на себя наложить.
Сама не заметив, как каяться стала
И всё мне сквозь слёзы она рассказала.
Я девушкой знатной когда-то была
Ко мне на поклон приходили князья.
Отец меня Русью ласково звал.
В обиду меня никому не давал.
Я матерью стала славянскому роду.
Крестила его, преклонив перед БОГОМ.
И с честью громила любого врага.
Но хитрая лесть погубила меня.
С поклоном, дарами пришли чужеземцы.
Ох сладостно пели мне в уши умельцы.
Что дескать другая не русского рода.
Мол даже по крови иная порода.
И, если от предков своих отрекусь,
То выше Руси на века вознесусь.
По славе былой заскучала так сильно,
Что ложью окутавшись стала бессильной.
С тех пор и поныне, сказала уныло
Зовут все с насмешкой меня Украина.
Ах, если бы знала к чему приведёт
Ошибок моих прошлых лет эпизод.
Нигде теперь места на свете мне нет.
Я с именем этим уйду на тот свет.
У края России, у края Европы.
У пропасти видишь стою я в итоге.
Я веру свою и народ предала.
Сейчас получаю за это сполна.
Косу распустила веночек сняла.
И в бездну шагнула девичья краса.
На Украине хозяйничают все разведки .
https://youtu.be/ZJAuTcES8MQ
https://youtu.be/ZJAuTcES8MQ
Василий Шиварихин
Получается, чем ожесточеннее украинцы сопротивляются войскам РФ, чем больше жертв среди молодых мужчин будет, тем легче будет строить "Небесный Иерусалим" (Новую Хазарию) на территории Украины. И наоборот, чем больше жизней сохранится, тем затруднительнее будет строить Новый Израиль на территории Украины.
"Перехват контроля над чужими элитами ...США, Латинская америка, Британия, в России в меньшей степени." Не согласна абсолютно! В США есть безусловно, но не на ключевых постах, в Британии тоже не видны. А вот в РФ они занимают все ключевые посты в правительстве, в Госдуме, в судах, в Совфеде, в культуре, на ТВ, различные партии и сообщества, и главное президент им послушен! а так же в медицине, в высшем образовании , руководство научных коллективов - да везде! Кругом одни евреи, а за их спиной стоят иудеи. (для нас это одно и то же, как бы они не доказывали обратное).
Доказать древность Руси пытались многие наши ученые, но они все умирали от болезней очень рано. Я думаю их травили ядами. Потому что иудеи понимают, как это важно доказать свою первородство, и стремятся всех убрать, оставить первородство за собой. Но сама Библия пишет. что евреи появились гораздо позже чем даже египтяне, иорданцы, арабы, и др. народы, которые нападали на израиль и убивали евреев, брали в плен. Вот как я понимаю, что евреи - один враг для всех остальных народов на Земле. Их все ненавидят. все гонят из своих стран и государств. А они не в дверь, так в окно, или даже через трубу))).
Получается, чем ожесточеннее украинцы сопротивляются войскам РФ, чем больше жертв среди молодых мужчин будет, тем легче будет строить "Небесный Иерусалим" (Новую Хазарию) на территории Украины. И наоборот, чем больше жизней сохранится, тем затруднительнее будет строить Новый Израиль на территории Украины.
"Перехват контроля над чужими элитами ...США, Латинская америка, Британия, в России в меньшей степени." Не согласна абсолютно! В США есть безусловно, но не на ключевых постах, в Британии тоже не видны. А вот в РФ они занимают все ключевые посты в правительстве, в Госдуме, в судах, в Совфеде, в культуре, на ТВ, различные партии и сообщества, и главное президент им послушен! а так же в медицине, в высшем образовании , руководство научных коллективов - да везде! Кругом одни евреи, а за их спиной стоят иудеи. (для нас это одно и то же, как бы они не доказывали обратное).
Доказать древность Руси пытались многие наши ученые, но они все умирали от болезней очень рано. Я думаю их травили ядами. Потому что иудеи понимают, как это важно доказать свою первородство, и стремятся всех убрать, оставить первородство за собой. Но сама Библия пишет. что евреи появились гораздо позже чем даже египтяне, иорданцы, арабы, и др. народы, которые нападали на израиль и убивали евреев, брали в плен. Вот как я понимаю, что евреи - один враг для всех остальных народов на Земле. Их все ненавидят. все гонят из своих стран и государств. А они не в дверь, так в окно, или даже через трубу))).
КАКВО ВИДЯЛА БАБА ТАНЮВЦА ?
ИЛИ
МАЛКО ЗА МЪРЗЕЛ И ПЪРГАВОСТ
Баба Танювца Калпухчувта (родът им тъй прякоросан, защото, вероятно, имали са някой пра-дядо
с виснали, клепоухи уши) е на 83 години и всяка година, все май в едно и също време разказваше
ни една забавна бивалица за нашият комшия дядо Жельо.
Всяка година в едно и също време. Защо ли? Вероятно, хем да се посмеем с Танча, неина внук,
хем да се усетим, белким, че времето дошло вече за есенна копан в градинята и да не си
угождаваме на мързела. Защото ние младите, нали се знай, гледаме да се маим от днес за утря,
пък то… може да стигним да копаем и с ръкавици, то ест, чак до първия сняг. Но на уважаващ себе
си твърдичанин то е непозволен розкош, защото най-малкото ще даде повод на пресмехулниците
да извадят лаф, че еди- кой си го мързи да си подреди градината. А пък може да стигне и до
анекдот.
Ето ви пример : Петър Тинов, когото в Твърдица знаят като Галиту, влязал в историята на
фолклорния хумор само с един израз.
Работата как е била? След Петковден, когато гроздиту вече е окъсано от лозите, смляно, извито и
наместено в бъчвите, трябвало да се начева копанта в градината. Баща му на Галиту знаел, че
Петър май не го работи, и решил да закачи сина си, чрез особена тактика.
Един ден го поканил уж да опита новото винце. Петър не се отказал. Защо да не пие с баща си по
едно винце? Тейкото трябва да се слуша! Влезли в башката*, пили, ахкали, хвалели младото
вино… , а когато старият сметнал, че е дошло времето да си каже думата и рекъл за копането
Петър, не мислейки дълго, казал знаменитата си фраза: «Тете, като изпиеш една чаша вино, мяза
му че не мислиш какво лафуваш!»
Тъй ли е било, инак ли - никой не може да каже, но щом хората го плещят в Твърдица -нещо е
имало. Баба Танювца за туй не знае, защото то е от съвременния хумор, а пък знае малко за по-
раношното.
Баба Танювца беше една добродушна, не висока жена. От малък я запомних с черна кърпа
забрадена под брада и черна хасяна рокля без ръкави. Вместо роклените ръкави бяха ризените*,
бели на перца. Престилката й беше също черна. Лятос лицето и босите й крака бяха тъмно-кафяви
от слънцето, вятъра, пък и годините допълваха скръбния колорит на старата българка.
За краката трябва да се каже нещо особено. До «Костадин и Елена» те бяха бели, но облечени в
черно облекло – вълнени калцуни подшити отдолу с цветни ямички* от разен плат. Дойде ли
празника, острижеха ли хазаите овцете си и баба Танювца снемаше вълнените калцуни. Казваше,
че уж вече видяла гущер.
Цяло лято ходеше боса. По горещата земя, по стрънта*, по бабините зъби… Петите и се покриваха
със дълбоки и страшни пукнатини и предизвикваха учудване и съжеления не у едно поколения
твърдишки деца. Ходеше боса, хем да е по здрава, хем заради икономия на обуща. Кажи-речи тя
беше вярна в нейната си сметка, щом осемдесет и отгоре години живее и не знае какво е то
болница.
Тъй се получи, че нея година в един чуден, тих есен ден влязох до Танча Калпухчув по каквата
дребна работа. Лаф по лаф…. заприказвахме се. Стигнахме и до наближаващата копан в
градината. Както си държахме ръцете в джобовете имахме нет* да преобърнем земята за едно
мигновение. Който не знае как се копае сухата, опечана и затъпкана земя в нашите краища,
можеше да ни посчита за най - пъргавите мъже в селото. Че нали с уста работата лесно се върши?
Баба Танювца чуваше нашият оптимизтичен разговор и сал въздишаше с глас. Тя седеше на
басамаците* пред къщната врата. В ръцете си държеше един чер вълнен калцун*– верен знак, че
новата зима наближава. Старата жена бавно премушкваше губерката с черния конец през новата
синя-тъмна яма*. Се тъй бавно и разложно тя начена да разказва какво видяла една есен преди
много години.
Макар, че сме чували тази история с Танча вече не един път, пак се заслушахме. Нали има време?
Всичката работа ще почака. Къде ще се дене?
- Дядо ви Жельо Николов, Бог да го прости, беше височек и красив мъж. Крепък в ръцете и
сприхав в работата. Знатен колхозник, ордени му даваха и медали разни, защото в къра беше като
вятър. Навсякъде успяваше. Беше ли работата за трупане скърти*, тармъчене* подир комбайните
или превозване с талигите папурени кучени*– Жельо теглеше като вол. Самичък работеше без
почивка и на другите не даваше да се разслабват. В кръвта му беше тъз лудина. Някои, по едно
време, го мразеха малко, другите му се присмиваха, пък повечето го уважаваха и го слушаха,
защото той беше звеновод. Работеше весело и разбираше шега, хвали го баба Танювца !
Такъв бешо Жельо. Не обичаше сал едно: да му вадят лаф че е мързелив. Боже опази, както се
казва! Ама то нямаше и за какво да му вадят такъв лаф.
Ставаше рано – таман преди изгрев. Баба Жельовца гледаше си женската работа в дома: да
нахрани гадините, да очисти кутлоня, да запали огъня, да наготви, да тури в торбите нещичко за
ядене в къра…. То нали се знай, че тя край нема женската работа, пък Жельо всяка сутрин, когат не
го погледам - все в градината. Дойде ли времето да отива на работа, обадят му се, и той си взема
торбичката, бурката* под мишница и се качва в талигата с мъжето.
Вечерта по дрезговината пак му се клатеше картуза*помежду редовете в градината. Връзваше ли,
чистеше ли глустари, загърляше ли картофа, ръсяше ли със син камък… И всичкото го правеше
скоро, леко и красиво.
Успяваше пъргаливеца да си покаже сприхавостта и на колхозните нивя и в своята градина. Много
пътя съм си мислела, -продължава да ни разказва баба Танювца, - тъй ли пък не му кандисва, не
се уморява? На кого се е метнал, както казват? Тейко му, дядо ви Никола, по-често обичаше да
«работи» в кръчмите отколкото на нивата. Може на дяда си да се е метнал, ама аз не го запомних.
Откакто се преместихме да живеем в тез новите дворове по Рътлинката ( вие нали помните, че
нашата махала ей тука, й казваха по рано Рътлинка?) и станахме комшии, не помня макар и една
година комшията Жельо да си прекопай градинта есента подир някого в махалата. Всичкото време
ни изпреварваше.
Баба Танювца прекъсна кърпенето и млъкна. Конеца свърши. Танчу взе губеря и макарата и й
вдяна нов конец. Леко и скоро го вдяна, че чак баба му поклати главата: ех, старешките очи и
младешките нема да ги сравниш. Пък било е време, че виждала и да вдяне в тънкото ухо на иглата
и да види през един километър на Рътъ* с коя от тютюнджийките приказва дядото, който бил
пазач на колхозните парници.
Кърпенето на калцуня се продължи и разказа за дяда Желя - се тъй.
- До Димитровден оставаха, като че ли, две недели. Гроздето беше прибрано и виното беше
налято в бъчувтя*. Шумата вече беше паднала от една сутрешна сланица. Времето таман даваше
ръка за копан. Всичките лека-полека наченахме*. Който както можеше гледаше да си надвие на
работата. То нали се знай, че есенно време и друго разно има за пипане в двора, ама и копанта
няма на къде да я отлагаш. Ако някой се готви за сватба или годеж, събираха младеж да им
помогнат, ама по-многото хора се надяваха на своите си сили.
- Една сутрин бях излязла през долната врачка,-казва баба Танювца, - и си издигнах главата да
видя какво става в комшийските градини. Рускув Герги, комшията през два двора по - нагоря, вече
беше превалил половината и май свършваше да копае. Оставаха му три реда. Ух Жельовта
градина оставаха по-много – ша кажим, пет или шест реда. За нашата градина и не казвам даже. И
до половината не бяхме прекопали още.
Мен ма учуди туй нещо: Жельо не успява да изпревари Руснакя. Такоз за моят живот по тъз
Рътлинка още не е било. Сайки* тъй ще остане? Николов Жельо ще се напусне да прекопай
градината си подир някого в махлата? Видях с очите си, ама не ми се фащаше вяра. Помислих, че
на другата сутрин сабахлаим* всичкото можеше да бъде свършено. Рускана, ако му даде Бог
здраве, набързо можеше да си пречопка останалите редове. Нали го знайте дядо ви Гергя:
мъничак, въртляв и се тъй, като работи, искри фъркат покрай него.
Ух* махалата се тъй приказваха за Желя и Руснакя. Кой кого? Нали се знай, че хорските очи не се
препълват, комшийската лакомия не знай межа* и клюкарските езици - немат милост.
«Как тъй, прочутият и навиканият Николов Желю се напусна в копанта?», «Остарява горкичкия и
не му е леко да успява вред», «Предава се в края на краищата на по младите» - тъй си
подшушваха старите жени в махлата, които не ходеха на работа и по цели дене си търсеха работа
за езиците. Шушнаха си и се усмихваха двусмислено. За какво ли? – сама се питаше баба Танювца
и сама си отговаряше.
- Защото на прочутата Рътлинка се появи още един «стахановец*», ама и по друг повод: че свален
ша бъде в края на краищата от седлото самичак Николов Жельо – челяк, който със своето
фантастично трудолюбие потъпкваше всеки един комшия по отделно и всички взети на камула*.
Баба Танювца вече не работеше и сал леко си щухросваше* очите, когато акъла и се силеше да си
спомни още нещо за него време. Кажи – речи над трийсет години се минали и много разно друго
се натрупало в акъла на старата жена. Закърпените калцуни бяха паднали от ръцете й и лежаха на
басамака. Иглата с останалия конец беше по привичка забодена в кърпата близо до сляпото око.
Боже, какво временце беше през него ден в Твърдица! Есенното слънце му оставаше още два боя
до залез. То бавно се показа зад бодливата калпухчува слива «стамболка» и пак ни огря със
топлите си лъчи. Беше много приятно и сладко да седим на прага до тъз старата, ама твърде
паметлива българка и да слушаме бавния, тихия, малко фъфлящ разказ за миналото. И от туй меко
усмихнато слънце, от бавно разложеният разказ и даже от старешкото беззъбо фъфлене сърцето
ми се обливаше с приятни вълни гореща кръв и събуждаше нашето въображение. Сякаш ги
виждахме напреде си и Николов Жельо, и баба Жельовца, и Рускув Гергя.
Ние с Танча помолихме баба Танювца да разказва натъй още какво било.
- Нали знаете че нощя сънят май не ме фаща? -подхваща тя. - Чуя ли нещо да мине по пътя, куче
ли ще залай от към градината – ставам да видя кой, откъде, накъдя. Нея нощ по едно време
нашето куче начена да наваля*. Лай на челяк сякаш. Нали всеки си знай кучето в двора кога на
котка лай, кога на друго куче жавка, кога на наближаващ челяк. Какво да правя? Станах и се
кретам полегичка към долната портичка. Огаждам се, че там се едно има нещо като челяк. Даром
кучето нема да издига такълзи елемет. Тъмно навред, само студените есенни звезди блестят в
дълбочината на другия свят.
Не го обичам туй време май, щото дядо ви Таню ме остави и не завари есента? Щото пак
наближават студените деня и трява* да седиш вкъщи вързана от студа и дългите нощи? Не зная
сама, но не го обичам туй есенното време. Тъжно ми е на душата деням, когато виждам жеравите
да си отиват в топлите краища и вече не се чуват лястовичките под стряхата.
Нощя хич не си намирам място. Въртя се в креватя как «жаналъжиин», както казваше мойта баба.
Тук чух кучето и станах -продължава да разказва баба Танювца. - Както бях по риза излязох, взех
една гёга, гёга – то една крива, чвореста пръчка, ако не знайти и излязох през долната портичка на
края в градината. Тихичко стана наоколо. Кучето като огади че има край него наш челяк, млъкна и
седна край кушката си. Стоях, стоях и през малко време заметих* в комшийската градина сякаш,
чи една желтикава звездица блясна. Почудях са, дали е халис* звезда? Много пътя съм ги
виждала как падат от небето. Старите хора казваха че е на късмет. Сега да кажим не видях как
падна, или откъде се взе туй огънче в Николовата градина и за това ми стана чудно: какво мой да
свети в туй късното или вече речи раното предсутришно време. Когато се повтренчих заметих*, че
огънчето не се мести и не се огася, сал леко трепереше помежду голите лозови пръчки.То не е
звезда, мисля си! Че какво е то? Тука едно сякаш, че ми подшушна: - «Я потърси кряй огънчето
челяк нема ли?» Повтренчих се, поослушах се и той ми се мярна.
Жельо копаеше! Копаеше бавно, защото май нищичко не му се виждаше край газената лампа,
която той беше закачил на дерекя. Не се обадих. Нека да си копай. В края на краищата какво да се
меся там, дето не ми е работа. Може да не му се спи както и на меня. Или може душата да го
боли, като си помислил, че вече нема да е първия той в махлата*. Иди го знай какво му хрумнало
в главата на тоз прегърбутения челяк кряй среднощната лампа сред голата есенна градина.
Сутринта, кат му се обадиха да отива на работа в къра (като че сякоха папурите* в Дългите*)
Жельо се качи в талигата живо и беше усмихнат. По лицето белнеше*, че отива на работа с лека
душа. Сал баба ви Жельовца и аз знаехме какво му струваше тъз усмивка. Както и да е, ама
градината му беше прекопана пак по-напред от всинките* в махлата. И даже Рускув Герги след
малко като излезе в градината си ша разбере какъв е Николов Жельо !
Баба Танювца издигна падналия калцун и сама се пое да става от басамаците.
-Сега като ще пиете- пийте по една- две чаши вино, че мой да начевате да копайте. Не се
напускайте. Нека да не сте първите ух махлата, ама и да не сте последните!
Тръгна старата жена да влиза в къщи, че се обърна: - Гледайте, че комшията Женята половината
градина вече прекара !!! - добави тя и отвори вратата.
Ние с Танча Калпухчув сал се спогледахме. Женята беше внука на дядо Жельо Николов.
Хъ, че къде да мърдаме срещу такваз родовита пъргавост.
ИЛИ
МАЛКО ЗА МЪРЗЕЛ И ПЪРГАВОСТ
Баба Танювца Калпухчувта (родът им тъй прякоросан, защото, вероятно, имали са някой пра-дядо
с виснали, клепоухи уши) е на 83 години и всяка година, все май в едно и също време разказваше
ни една забавна бивалица за нашият комшия дядо Жельо.
Всяка година в едно и също време. Защо ли? Вероятно, хем да се посмеем с Танча, неина внук,
хем да се усетим, белким, че времето дошло вече за есенна копан в градинята и да не си
угождаваме на мързела. Защото ние младите, нали се знай, гледаме да се маим от днес за утря,
пък то… може да стигним да копаем и с ръкавици, то ест, чак до първия сняг. Но на уважаващ себе
си твърдичанин то е непозволен розкош, защото най-малкото ще даде повод на пресмехулниците
да извадят лаф, че еди- кой си го мързи да си подреди градината. А пък може да стигне и до
анекдот.
Ето ви пример : Петър Тинов, когото в Твърдица знаят като Галиту, влязал в историята на
фолклорния хумор само с един израз.
Работата как е била? След Петковден, когато гроздиту вече е окъсано от лозите, смляно, извито и
наместено в бъчвите, трябвало да се начева копанта в градината. Баща му на Галиту знаел, че
Петър май не го работи, и решил да закачи сина си, чрез особена тактика.
Един ден го поканил уж да опита новото винце. Петър не се отказал. Защо да не пие с баща си по
едно винце? Тейкото трябва да се слуша! Влезли в башката*, пили, ахкали, хвалели младото
вино… , а когато старият сметнал, че е дошло времето да си каже думата и рекъл за копането
Петър, не мислейки дълго, казал знаменитата си фраза: «Тете, като изпиеш една чаша вино, мяза
му че не мислиш какво лафуваш!»
Тъй ли е било, инак ли - никой не може да каже, но щом хората го плещят в Твърдица -нещо е
имало. Баба Танювца за туй не знае, защото то е от съвременния хумор, а пък знае малко за по-
раношното.
Баба Танювца беше една добродушна, не висока жена. От малък я запомних с черна кърпа
забрадена под брада и черна хасяна рокля без ръкави. Вместо роклените ръкави бяха ризените*,
бели на перца. Престилката й беше също черна. Лятос лицето и босите й крака бяха тъмно-кафяви
от слънцето, вятъра, пък и годините допълваха скръбния колорит на старата българка.
За краката трябва да се каже нещо особено. До «Костадин и Елена» те бяха бели, но облечени в
черно облекло – вълнени калцуни подшити отдолу с цветни ямички* от разен плат. Дойде ли
празника, острижеха ли хазаите овцете си и баба Танювца снемаше вълнените калцуни. Казваше,
че уж вече видяла гущер.
Цяло лято ходеше боса. По горещата земя, по стрънта*, по бабините зъби… Петите и се покриваха
със дълбоки и страшни пукнатини и предизвикваха учудване и съжеления не у едно поколения
твърдишки деца. Ходеше боса, хем да е по здрава, хем заради икономия на обуща. Кажи-речи тя
беше вярна в нейната си сметка, щом осемдесет и отгоре години живее и не знае какво е то
болница.
Тъй се получи, че нея година в един чуден, тих есен ден влязох до Танча Калпухчув по каквата
дребна работа. Лаф по лаф…. заприказвахме се. Стигнахме и до наближаващата копан в
градината. Както си държахме ръцете в джобовете имахме нет* да преобърнем земята за едно
мигновение. Който не знае как се копае сухата, опечана и затъпкана земя в нашите краища,
можеше да ни посчита за най - пъргавите мъже в селото. Че нали с уста работата лесно се върши?
Баба Танювца чуваше нашият оптимизтичен разговор и сал въздишаше с глас. Тя седеше на
басамаците* пред къщната врата. В ръцете си държеше един чер вълнен калцун*– верен знак, че
новата зима наближава. Старата жена бавно премушкваше губерката с черния конец през новата
синя-тъмна яма*. Се тъй бавно и разложно тя начена да разказва какво видяла една есен преди
много години.
Макар, че сме чували тази история с Танча вече не един път, пак се заслушахме. Нали има време?
Всичката работа ще почака. Къде ще се дене?
- Дядо ви Жельо Николов, Бог да го прости, беше височек и красив мъж. Крепък в ръцете и
сприхав в работата. Знатен колхозник, ордени му даваха и медали разни, защото в къра беше като
вятър. Навсякъде успяваше. Беше ли работата за трупане скърти*, тармъчене* подир комбайните
или превозване с талигите папурени кучени*– Жельо теглеше като вол. Самичък работеше без
почивка и на другите не даваше да се разслабват. В кръвта му беше тъз лудина. Някои, по едно
време, го мразеха малко, другите му се присмиваха, пък повечето го уважаваха и го слушаха,
защото той беше звеновод. Работеше весело и разбираше шега, хвали го баба Танювца !
Такъв бешо Жельо. Не обичаше сал едно: да му вадят лаф че е мързелив. Боже опази, както се
казва! Ама то нямаше и за какво да му вадят такъв лаф.
Ставаше рано – таман преди изгрев. Баба Жельовца гледаше си женската работа в дома: да
нахрани гадините, да очисти кутлоня, да запали огъня, да наготви, да тури в торбите нещичко за
ядене в къра…. То нали се знай, че тя край нема женската работа, пък Жельо всяка сутрин, когат не
го погледам - все в градината. Дойде ли времето да отива на работа, обадят му се, и той си взема
торбичката, бурката* под мишница и се качва в талигата с мъжето.
Вечерта по дрезговината пак му се клатеше картуза*помежду редовете в градината. Връзваше ли,
чистеше ли глустари, загърляше ли картофа, ръсяше ли със син камък… И всичкото го правеше
скоро, леко и красиво.
Успяваше пъргаливеца да си покаже сприхавостта и на колхозните нивя и в своята градина. Много
пътя съм си мислела, -продължава да ни разказва баба Танювца, - тъй ли пък не му кандисва, не
се уморява? На кого се е метнал, както казват? Тейко му, дядо ви Никола, по-често обичаше да
«работи» в кръчмите отколкото на нивата. Може на дяда си да се е метнал, ама аз не го запомних.
Откакто се преместихме да живеем в тез новите дворове по Рътлинката ( вие нали помните, че
нашата махала ей тука, й казваха по рано Рътлинка?) и станахме комшии, не помня макар и една
година комшията Жельо да си прекопай градинта есента подир някого в махалата. Всичкото време
ни изпреварваше.
Баба Танювца прекъсна кърпенето и млъкна. Конеца свърши. Танчу взе губеря и макарата и й
вдяна нов конец. Леко и скоро го вдяна, че чак баба му поклати главата: ех, старешките очи и
младешките нема да ги сравниш. Пък било е време, че виждала и да вдяне в тънкото ухо на иглата
и да види през един километър на Рътъ* с коя от тютюнджийките приказва дядото, който бил
пазач на колхозните парници.
Кърпенето на калцуня се продължи и разказа за дяда Желя - се тъй.
- До Димитровден оставаха, като че ли, две недели. Гроздето беше прибрано и виното беше
налято в бъчувтя*. Шумата вече беше паднала от една сутрешна сланица. Времето таман даваше
ръка за копан. Всичките лека-полека наченахме*. Който както можеше гледаше да си надвие на
работата. То нали се знай, че есенно време и друго разно има за пипане в двора, ама и копанта
няма на къде да я отлагаш. Ако някой се готви за сватба или годеж, събираха младеж да им
помогнат, ама по-многото хора се надяваха на своите си сили.
- Една сутрин бях излязла през долната врачка,-казва баба Танювца, - и си издигнах главата да
видя какво става в комшийските градини. Рускув Герги, комшията през два двора по - нагоря, вече
беше превалил половината и май свършваше да копае. Оставаха му три реда. Ух Жельовта
градина оставаха по-много – ша кажим, пет или шест реда. За нашата градина и не казвам даже. И
до половината не бяхме прекопали още.
Мен ма учуди туй нещо: Жельо не успява да изпревари Руснакя. Такоз за моят живот по тъз
Рътлинка още не е било. Сайки* тъй ще остане? Николов Жельо ще се напусне да прекопай
градината си подир някого в махлата? Видях с очите си, ама не ми се фащаше вяра. Помислих, че
на другата сутрин сабахлаим* всичкото можеше да бъде свършено. Рускана, ако му даде Бог
здраве, набързо можеше да си пречопка останалите редове. Нали го знайте дядо ви Гергя:
мъничак, въртляв и се тъй, като работи, искри фъркат покрай него.
Ух* махалата се тъй приказваха за Желя и Руснакя. Кой кого? Нали се знай, че хорските очи не се
препълват, комшийската лакомия не знай межа* и клюкарските езици - немат милост.
«Как тъй, прочутият и навиканият Николов Желю се напусна в копанта?», «Остарява горкичкия и
не му е леко да успява вред», «Предава се в края на краищата на по младите» - тъй си
подшушваха старите жени в махлата, които не ходеха на работа и по цели дене си търсеха работа
за езиците. Шушнаха си и се усмихваха двусмислено. За какво ли? – сама се питаше баба Танювца
и сама си отговаряше.
- Защото на прочутата Рътлинка се появи още един «стахановец*», ама и по друг повод: че свален
ша бъде в края на краищата от седлото самичак Николов Жельо – челяк, който със своето
фантастично трудолюбие потъпкваше всеки един комшия по отделно и всички взети на камула*.
Баба Танювца вече не работеше и сал леко си щухросваше* очите, когато акъла и се силеше да си
спомни още нещо за него време. Кажи – речи над трийсет години се минали и много разно друго
се натрупало в акъла на старата жена. Закърпените калцуни бяха паднали от ръцете й и лежаха на
басамака. Иглата с останалия конец беше по привичка забодена в кърпата близо до сляпото око.
Боже, какво временце беше през него ден в Твърдица! Есенното слънце му оставаше още два боя
до залез. То бавно се показа зад бодливата калпухчува слива «стамболка» и пак ни огря със
топлите си лъчи. Беше много приятно и сладко да седим на прага до тъз старата, ама твърде
паметлива българка и да слушаме бавния, тихия, малко фъфлящ разказ за миналото. И от туй меко
усмихнато слънце, от бавно разложеният разказ и даже от старешкото беззъбо фъфлене сърцето
ми се обливаше с приятни вълни гореща кръв и събуждаше нашето въображение. Сякаш ги
виждахме напреде си и Николов Жельо, и баба Жельовца, и Рускув Гергя.
Ние с Танча помолихме баба Танювца да разказва натъй още какво било.
- Нали знаете че нощя сънят май не ме фаща? -подхваща тя. - Чуя ли нещо да мине по пътя, куче
ли ще залай от към градината – ставам да видя кой, откъде, накъдя. Нея нощ по едно време
нашето куче начена да наваля*. Лай на челяк сякаш. Нали всеки си знай кучето в двора кога на
котка лай, кога на друго куче жавка, кога на наближаващ челяк. Какво да правя? Станах и се
кретам полегичка към долната портичка. Огаждам се, че там се едно има нещо като челяк. Даром
кучето нема да издига такълзи елемет. Тъмно навред, само студените есенни звезди блестят в
дълбочината на другия свят.
Не го обичам туй време май, щото дядо ви Таню ме остави и не завари есента? Щото пак
наближават студените деня и трява* да седиш вкъщи вързана от студа и дългите нощи? Не зная
сама, но не го обичам туй есенното време. Тъжно ми е на душата деням, когато виждам жеравите
да си отиват в топлите краища и вече не се чуват лястовичките под стряхата.
Нощя хич не си намирам място. Въртя се в креватя как «жаналъжиин», както казваше мойта баба.
Тук чух кучето и станах -продължава да разказва баба Танювца. - Както бях по риза излязох, взех
една гёга, гёга – то една крива, чвореста пръчка, ако не знайти и излязох през долната портичка на
края в градината. Тихичко стана наоколо. Кучето като огади че има край него наш челяк, млъкна и
седна край кушката си. Стоях, стоях и през малко време заметих* в комшийската градина сякаш,
чи една желтикава звездица блясна. Почудях са, дали е халис* звезда? Много пътя съм ги
виждала как падат от небето. Старите хора казваха че е на късмет. Сега да кажим не видях как
падна, или откъде се взе туй огънче в Николовата градина и за това ми стана чудно: какво мой да
свети в туй късното или вече речи раното предсутришно време. Когато се повтренчих заметих*, че
огънчето не се мести и не се огася, сал леко трепереше помежду голите лозови пръчки.То не е
звезда, мисля си! Че какво е то? Тука едно сякаш, че ми подшушна: - «Я потърси кряй огънчето
челяк нема ли?» Повтренчих се, поослушах се и той ми се мярна.
Жельо копаеше! Копаеше бавно, защото май нищичко не му се виждаше край газената лампа,
която той беше закачил на дерекя. Не се обадих. Нека да си копай. В края на краищата какво да се
меся там, дето не ми е работа. Може да не му се спи както и на меня. Или може душата да го
боли, като си помислил, че вече нема да е първия той в махлата*. Иди го знай какво му хрумнало
в главата на тоз прегърбутения челяк кряй среднощната лампа сред голата есенна градина.
Сутринта, кат му се обадиха да отива на работа в къра (като че сякоха папурите* в Дългите*)
Жельо се качи в талигата живо и беше усмихнат. По лицето белнеше*, че отива на работа с лека
душа. Сал баба ви Жельовца и аз знаехме какво му струваше тъз усмивка. Както и да е, ама
градината му беше прекопана пак по-напред от всинките* в махлата. И даже Рускув Герги след
малко като излезе в градината си ша разбере какъв е Николов Жельо !
Баба Танювца издигна падналия калцун и сама се пое да става от басамаците.
-Сега като ще пиете- пийте по една- две чаши вино, че мой да начевате да копайте. Не се
напускайте. Нека да не сте първите ух махлата, ама и да не сте последните!
Тръгна старата жена да влиза в къщи, че се обърна: - Гледайте, че комшията Женята половината
градина вече прекара !!! - добави тя и отвори вратата.
Ние с Танча Калпухчув сал се спогледахме. Женята беше внука на дядо Жельо Николов.
Хъ, че къде да мърдаме срещу такваз родовита пъргавост.
Много хубава песен. Благодаря, че я създадохте.
Родовой состав буджакских татар.
В формировании предков буджакских татар приняли участие многие племена: уйсуны, уйгуры, найманы, кереиты, кыпчаки, канглы, мангыты и др.
Кроме них упоминаются следующие родоплеменные группы: абаклы, алакай, базак, байдынулы, бесалма, баймаклы, бодырак, жаунгыр[8] (джунгуркин либо джунгар[9]), жапар, жагылтай, жамбайлык, казайаклы, капаклы, конгаз[8] (кингият[10]), комрат, кызлар, мынжир, орак, садаклы, тараклы, тартуулы, токуз, чобалакчи, чумечли и др.
Все приведенные генонимы сохранились в географических названиях юга Бессарабии и по сей день.
В формировании предков буджакских татар приняли участие многие племена: уйсуны, уйгуры, найманы, кереиты, кыпчаки, канглы, мангыты и др.
Кроме них упоминаются следующие родоплеменные группы: абаклы, алакай, базак, байдынулы, бесалма, баймаклы, бодырак, жаунгыр[8] (джунгуркин либо джунгар[9]), жапар, жагылтай, жамбайлык, казайаклы, капаклы, конгаз[8] (кингият[10]), комрат, кызлар, мынжир, орак, садаклы, тараклы, тартуулы, токуз, чобалакчи, чумечли и др.
Все приведенные генонимы сохранились в географических названиях юга Бессарабии и по сей день.
Родовой состав буджакских татар.
В формировании предков буджакских татар приняли участие многие племена: уйсуны, уйгуры, найманы, кереиты, кыпчаки, канглы, мангыты и др.
Кроме них упоминаются следующие родоплеменные группы: абаклы, алакай, базак, байдынулы, бесалма, баймаклы, бодырак, жаунгыр[8] (джунгуркин либо джунгар[9]), жапар, жагылтай, жамбайлык, казайаклы, капаклы, конгаз[8] (кингият[10]), комрат, кызлар, мынжир, орак, садаклы, тараклы, тартуулы, токуз, чобалакчи, чумечли и др.
Все приведенные генонимы сохранились в географических названиях юга Бессарабии и по сей день.
В формировании предков буджакских татар приняли участие многие племена: уйсуны, уйгуры, найманы, кереиты, кыпчаки, канглы, мангыты и др.
Кроме них упоминаются следующие родоплеменные группы: абаклы, алакай, базак, байдынулы, бесалма, баймаклы, бодырак, жаунгыр[8] (джунгуркин либо джунгар[9]), жапар, жагылтай, жамбайлык, казайаклы, капаклы, конгаз[8] (кингият[10]), комрат, кызлар, мынжир, орак, садаклы, тараклы, тартуулы, токуз, чобалакчи, чумечли и др.
Все приведенные генонимы сохранились в географических названиях юга Бессарабии и по сей день.
Бенедикт Андерсън прави много важно твърдение: национализмът не следва нацията като негова крайна форма, а предхожда нацията. На първо място идва национализмът и едва след това самата нация. Всяка нация е измислена от националисти. Националистите започват с измислянето на древни корени за конкретен исторически народ, който няма нищо общо с тях.
Съвременната буржоазна държава е провъзгласена за наследник на някаква велика империя. И тогава националистите налагат на цялото население на държавата някакъв произволен език (най-често измежду диалектите, той се нарича „идиом“), единен културен код и обща правна система на индивидуална – гражданска – основа.
Тази колекция от отделни граждани, които са били принудени да говорят един и същи език и се смятат за фиктивни потомци на велики (или измислени) предци, е необходима само за да не се разпадне едно фрагментирано и атомизирано общество изобщо, но в същото време така че нито религиозни, нито религиозното съсловие или имперски институции или селски общности.
И за да се обедини тази разнородна маса, е необходим враг, пред който всички тези човешки фрагменти (части без цяло) биха се солидарили в омраза и неоправдано превъзходство.
В същото време е важна и самата дума „гражданин”, която идва от думата „град”, тоест „гражданин”. Такава е и етимологията на думата буржоа, от думата Burg, „град“. Национализмът е градско, урбанистично явление, където хората живеят разпръснати и атомизирани – за разлика от селските общности.
Такъв е всеки национализъм. Първо се формира в теория, която по-късно се прилага на практика. Национализмът формира политическата нация.
Оттук и усещането за неорганичност и грозота, които са неразривно свързани с всички форми на национализъм. Те се основават на лъжи, фалшифициране и унищожаване на истинския органичен живот на народи, култури и общности
Съвременната буржоазна държава е провъзгласена за наследник на някаква велика империя. И тогава националистите налагат на цялото население на държавата някакъв произволен език (най-често измежду диалектите, той се нарича „идиом“), единен културен код и обща правна система на индивидуална – гражданска – основа.
Тази колекция от отделни граждани, които са били принудени да говорят един и същи език и се смятат за фиктивни потомци на велики (или измислени) предци, е необходима само за да не се разпадне едно фрагментирано и атомизирано общество изобщо, но в същото време така че нито религиозни, нито религиозното съсловие или имперски институции или селски общности.
И за да се обедини тази разнородна маса, е необходим враг, пред който всички тези човешки фрагменти (части без цяло) биха се солидарили в омраза и неоправдано превъзходство.
В същото време е важна и самата дума „гражданин”, която идва от думата „град”, тоест „гражданин”. Такава е и етимологията на думата буржоа, от думата Burg, „град“. Национализмът е градско, урбанистично явление, където хората живеят разпръснати и атомизирани – за разлика от селските общности.
Такъв е всеки национализъм. Първо се формира в теория, която по-късно се прилага на практика. Национализмът формира политическата нация.
Оттук и усещането за неорганичност и грозота, които са неразривно свързани с всички форми на национализъм. Те се основават на лъжи, фалшифициране и унищожаване на истинския органичен живот на народи, култури и общности