Здесь починяют время.

— Ви починяете время!
— Таки починяем и регулируем.
— А ключи ви тоже для замок делаете?
— Ключи мы тоже делаем.
— Таки ви, молодой человек, молодец.
— И я молодец, и вы молодец, дай нам Бог здоровья.
— Я совершу вам заказ на одни часы и один ключ.
— Буду рад вам помочь за определенную мзду.
— Не о мзде рэчь — о принципе.
— Так главное, чтоб вы их имели.
— Это вы о принципах?
— Нет, о часах, ключе и мзде.
— Сразу видно, что ви деловой человек. Я вам доверю свой «Брегет» и ключ.
— О! Так этот ключ, часом, не от каморки папы Карло?
— Ну что вы! Откуда у бедного еврея недвижимость в Монте-Карло. Вот последний «Брегет» из очень плохого золота 18 века и остался. А ключик от сарай, где курочка несет нам с Софой яичко.
— Наверное, золотое?
— Нет, к сожалению, даже редко в две желтки.
— О, вот как! Хочется оказать вам материальную помощь при таких раскладах. А часы, я вижу, имеют карат и он, как я погляжу, совсем не одинок.
— Ви имеете в виду часы?
— Я имею в виду карат.
— Да, наверное, тут имеется карат. Такая тогда была мода, и люди и моя бабушка Сонечка Каплан тоже отнесла последнее бельё, и родители её тоже.
— Скажите, а Фаина Каплан не родственница вашей бабушки?
— Молодой человек, об этом я не могу говорить так громко и вслух. А вот Фаина Раневская была тезкой сестры моей бабушки. Такой разговор вас устроит?
— Я делаю вид, что да!
— Когда мне зайти?
— Думаю, завтра утром. Доброго вам здоровья!
Ремонт часов, если хороший мастер, предполагает интересные общения. Сегодня таковых случилось. Золотой «Брегет» с алмазами тикал еще при Аракчееве. Жаль, цепочка отсутствует, наверное, тетя Софа посадила на нее курочку, которая несет золотые яйца от Фаберже в две желтки. Ключик, правда, не золотой, скорей серебряный, а вот цугалик, по-моему, таки да! Его след на ключе — как солнышко на тучном небе. В бумажку даже завернута заготовка.
По-моему, это серебро. А может и мельхиор. Часы будут делать два Вовы. Вова Караул и Вова Гусь. А лично я буду изготовлять ключ из благородных металлов. Я Вова-ключетворец. К часам я непосредственного отношения не имею. Имею ко времени. Наша «караулка», как мы зовем мастерскую, имеет семь квадратных метров и тридцать кубических метров. В ней все и происходит. Мастеровые захаживают сюда с удовольствием. И не только они. Музыканты, поэты, краснодеревщики, женщины. Их дети наследуют это право и с мелкими своими катастрофами тоже часто бывают здесь. У нас разжижают неприятности, угощаются радостями и запивают сало Лорика зеленым чаем. Лорик англичанка по профессии и знаковая женщина. Говорит, что хохлушка, но что-то когда я смотрю на нее, напоминает мне Линь Бяо. Что, как вы сами понимаете, имеет тонкую экзотику. Не знаю, остановит ли Лорик коня на скаку, но свинью точно. Сало ее мы едим уже второй месяц. Судя по подбрюшине этого кабана, он был не намного меньше, во всяком случае, лошади господина Пржевальского. Сало с прожилкой. Видно, в возрасте 4 — 5 месяцев хозяин поменял корм, давал кукурузу месяца полтора, чем и способствовал образованию мясной прожилки. А перед этим был обрат, что придает салу нужную текучесть. И последнее — перед забоем 3 недели ячмень, для легкой твердости. В соли с чесноком оно и дошло.
Хорошее сало. Вчера даже Ксюша это отметила. Девушка она тонкая, а как же без этого на областном-то телевидении. Она вчера забегала с чекушкой коньяку запивать интриги, плетущиеся против нее коллегами. Интриги это хорошо, если мелкие интриги. Это как профилактическая сыворотка от больших бед.
— Ксюшенька, каковая хмурь способствует образованию столь печальных гримас на вашем миленьком личике? — мягко и участливо спросил я.
— Да, случилось, и продолжает случаться, к сожалению.
Она поправила прическу и стала нарезать лимон.
— Надеюсь, интрига творческая? — спросил Вова Караул.
— Многообразная, — ответила Ксюша.
— Дорогая и всеми любимая Оксаночка, я пребываю в необходимости дать вам совет, если вы позволите.
— Позволяю, Владимир Михайлович, вот только коньяк разлейте.
Я аккуратно разлил коньяк и принялся советовать.
— Видите ли, Ксюшенька, сегодняшние реалии не позволяют взобраться на гребень творческой и финансовой волны, пущенной кем-то. Ее уже давно оседлали хищные акулы, и будут всех скушивать при первом же приближении. Вам необходимо поднять свою волну, занять место на гребне и лязгать зубами на приближающихся. Надеюсь, на какое-то время вашего оскала хватит. Перед тем, как вас вознамерится скушать серьезный хищник, вы успеете спрыгнуть с этой волны, и запустите новую. В общем, надо делать волны.
— Я чувствовала, что это именно так, но не хотела для себя формулировать. Надеялась, обойдется, а теперь вижу вы, Владимир Михайлович, правы. А вобще хотелось бы иметь мастера-советчика, лучше даже быть женой мастера.
После таких слов необходима пауза, но кто в наше время удержится от того, чтоб не сболтнуть чего-нибудь на сей счет.
— Может, это желание побывать на балу у Сатаны всего лишь? Все-таки мастер уже в возрасте, и как-никак у него семья — до недавнего ячейка общества. И самое главное — он материально неблагополучен, даже наоборот — сильно озадачен. И в вашу бельевую корзинку добавится пара-тройка штанов. Да и потом, где вы видели живого мастера? Вам еще придется ухватить это существо за одежды, научить его быть мастером и только потом по уши влюбиться, исправляя ошибки в бессмертных его прозах и поэзиях. Ксюша ушла, а мне оставила песню. Спасибо тебе, Ксюшенька. Твоя неприятность обернулась моим вдохновением.
Владимир Стафидов. Днепр
Полный текст: https://www.proza.ru/2012/08/13/718