Когда и солдаты плачут. Ф. Перонкова

И вот, уже два года после смерти моего супруга я осталась в доме сама. Хожу по комнатам и длинными, зимними вечерами вспоминаю свою пройденную жизнь.
Уже два раза перечитала замечательный альманах «Бесарабски гердан», в котором наши земляки описывают пережитое и я тоже решила поделиться своими воспоминаниями.
Очень жалею, что пока родители были живыми. Я их почти не расспрашивала о тех прошедших и тяжёлых временах, которыми их судьба наградила.
Мы дети уже той войны. Хотя фронт проходил далеко от нашей Кайраклии, но тяготы войны касались и нас. Тогда колхозов не было, а были частные наделы земли, на которых каждая семья стремилась вырастить урожай и этим прокормиться. Мужчины всегда были в поле, женщины с маленькими детьми чаще оставались в домохозяйствах. Естественно для того времени, что не было ни электричества, ни газа, ни детских садов, ни школ…
Во время войны через наше село проходили обозы с немецкими солдатами и следующими за ними какие-то гражданские люди: женщины с детьми. Одни просились на ночлег, другие же бесцеремонно врывались в дома и располагались, как им вздумается.
Моей сестре было четыре годика, мне два и жили мы в маленькой къщичке рядом с бабушкой. Возле наших домов пустовал заброшенный двор, где дети разных возрастов нашей улицы играли в нем. Сестра уже ходила играть с детьми, а я оставалась дома с мамой. И однажды случилось ужасное: мы с мамой услышали истошный плач сестрички. Мама тут же бросилась во двор, где играли дети и увидала свою дочь с окровавленной головой, за которую держалась дрожащими ручками моя сестричка.
Мама в страхе и отчаянии понесла дочку в соседний двор, где находилась немецкие солдаты на постое. Они распрягли коней, которые паслись возле ограды и сами разлеглись на траве, отдыхая. Хозяева же, попрятались в дальних комнатах и сараях на заднем дворе.
Мама в растерянности топталась посреди двора и оглядывалась, надеясь увидеть соседей. Неожиданно один из солдат встал, подошёл к маме, бережно взял мою сестричку и положил её на телегу. Солдат оказался санитаром. Он поднёс чемоданчик с красным крестом, раскрыл его и стал оказывать сестричке первую помощь.
Другие дети тут же доложили, что сестричку ударил палкой по голове задиристый цыганёнок и кожа на ней лопнула. Рана получилась серьёзная и надо было проделывать нужные процедуры несколько раз и с соответствующими лекарствами.
Солдат стал маме что-то объяснять по-немецки и показывать, что и как делать, но мама напуганная случившимся, неграмотная женщина и не понимающая речь солдата, стала в отчаянии плакать. Солдат терпеливо продолжал показывать в каком порядке и что надо делать. Это маму успокоило. Она усвоила порядок действий, приняла медикаменты и поклонилась солдату в знак благодарности.
На другой же день солдаты уехали и мама лечила сестричку самостоятельно. Никаких медпунктов в селе не было. В наше время, наверняка, наложили бы шов. А так моя сестра осталась с рубцом на макушке, напоминавший ей о печальном для неё случае. А мама всегда рассказывала, что и среди немцев есть добрые люди и один из них спас её дочку.
И советские врачи спасали немецких солдат. Всё же человечность, видимо, сильнее в людях, чем звериная злоба, насаждаемая поджигателями войны.
А вот другой случай. Мой будущий муж 5-6 летним мальчиком очень любил бывать на седянках. Летом, после полевой и домашней, рутиной работы женщины собирались вечерами при фонарях и лампах в чьем-нибудь дворе, располагались на лавках, завалинке и занимались вязанием, вышиванием, пряли. Девушки готовили себе приданное. Тут же вокруг сновала детвора, а посиделки проходили под непрерывные шутки, прибаутки, уличные рассказы и непременное пение. Именно пение больше всего привлекало будущего Петра Прокопьевича , он их выучивал и затем сам их распевал везде, где подворачивались слушатели.
Его бабушка рано ослепла и Петя, как старший внук, её водил. Возьмёт за руку и они идут туда куда бабушка укажет: в гости к родственникам, в магазин или ещё куда.
Однажды он повёл бабушку проведать своего второго сына. Когда подошли ко двору, то обнаружили там расквартированных солдат, а дедушка их черпал вином. Бабушку усадили, а дедушка подошёл к Пете и предложил ему спеть солдатам. Для этого в центре двора дедушка поставил табуретку , Петя на нею забрался и стал петь.
Солдаты от неожиданности странно притихли, присмирели…Петя спел, одну песню, другую и вдруг заметил, что солдаты стали плакать…
Петя недоуменно обратился с вопросом к дедушке и тот стал ему объяснять, что у солдат на родине остались такие же детки и, может быть, они уже никогда их не увидят и не услышат…
Один из солдат подошёл к Пете и вытирая глаза, подарил ему маленький, резиновый мячик. Мячик прыгал, как живой. Обрадованный Петя тут же поторопил бабушку вернуться домой, где Петя стал показывать свой необыкновенный подарок детям в улице. Каждый хотел потрогать. Мячи у них были, но тряпичные, которые им шили матери.
Маленький Петя вырос, закончил 10 классов, отслужил в армии три года, закончил музыкальную школу в Кагуле, а раньше играл на аккордеоне на слух. Затем он проучился в Одесском пединституте и стал учителем по музыке и пению. Построил дом, посадил не одно дерево, а много. Дал образование свои троим детям. Всю жизнь бывал на сцене, красиво пел и играл. Сначала один, а потом вместе со мной и с нашими детьми.
Так мы прожили 59 счастливых лет. Ушёл Петя в мир иной 85 лет от новой заразы-ковида.

Уже в послевоенное время через наше село часто проезжали обозы с переселенцами и однажды к нам на постой напросилась женщина с детьми. У нас в это время была корова и отец с матерью решились принять эту семью. Она прожила у нас около двух месяцев и куда-то уехала. Неизвестно по какой причине, но вуйчо моего отца заявился в сельсовет и доложил, что мы прятали какую-то женщину и, вероятно, это была шпионка.
Этим же вечером явились милиционеры и увезли нашего папу вместе с другим нашим односельчанином. Мама узнала, что их закрыли в Кагульскую тюрьму, а она находилась почти в ста километрах. Всё равно мама вместе с женой другого мужчины решили идти в Кагул пешком. Испекли малай, сварили картошки, компот и ранним утром тронулись в путь. В руках они несли плетенные кошелки, о обуты в вязанные терлици-калцуни. Хотя наши женщины и не знали, где находится Кагул, но расспрашивая людей, они дошли до города и нашли тюрьму на краю города. Свидание с мужьями разрешили и стало известно, что предстоит суд и мужчин отсюда увезут.
По дороге назад их обгоняли каруцы и автомобили, но мама с тётей, молодые и красивые женщины боялись подсаживаться на попутки и добрались до Кайраклии глубокой ночью. Ноги были разбиты в кровь, от калцун оставались лишь ошмётки. Этот путь в Кагул они проделали дважды. Затем был суд и папу с дядей приговорили к пяти годам колонии и увезли в Вологодскую область. Там они валили и сплавляли лес. Весна и осень в тех краях дождливые и холодные, а летом одолевал гнус, мошкара, комары…
Однажды папа разговорился с охранником и поинтересовался за что его осудили, ведь, никаких преступлений он не совершал. Охранник обещал помочь, написал прошение на пересмотр дела и папа расписался. Письмо было отправлено в Москву и через полгода папу реабилитировали.
Добирался до наших краёв папа целую неделю. Наконец, он вступил в родное село и двинулся к нашему дому поздним вечером. Сначала он решил зайти в дедушкин двор, который находился рядом с нашим. К этому времени бабушка с моей лелей уже легли спать во дворе на топчанах, как это у нах было принято в летние, жаркие дни.
Когда папа вошёл во двор, калитка скрипнула и бабушка с лелей проснулись.
Папа говорит: « Хозяйка, пусти меня переночевать…Я иду издалека, очень устал…»
Бабушка же отвечает, что муж её умер и лучше попроситься в дом, где есть мужчины. Тогда папа направился в наш дом, но бабушка снова предупреждает ночного путника, что там тоже нет мужчин и только женщина с двумя маленькими детьми. Муж у неё в тюрьме и не следует их пугать.
Но вдруг леля Соня, как воскликнет: « Мамо! Тва е нашия батю Васю!»
Бабушка встаёт, подоходит к папе. « Васьо, ти ли си , мале?»
- Аз съм, мамо
Папа всю ночь рассказывал, как провёл в лагере три года, как добирался до нашего села. Папа был весь истощавший, худой, обросший и грязный…
Днём к нам заходили соседи, родственники и папа вновь принимался рассказывать о прожитой лагерной жизни…