Почему России уже не встать ?
Дедушка Ленин однажды так объяснил грандиозный успех и окончательную победу своей всемирно-исторической авантюры. Она была, оказывается, в большой опасности по той причине, что способнейшая часть русской творческой и технической элиты самым наглым образом саботировала её. Отказывалась от власти, от участия в организации производства, строительства и обустройства культурной жизни. И только благодаря еврейской интеллигенции, взявшей на себя весь труд созидания новой жизни, «благодаря дремавшей в этом народе энергии и порыву», революция была спасена. Она, еврейская интеллигенция, совершили подвиг тогда, заняв все ключевые посты во власти, в искусстве и культуре, в промышленности, в контрольных и карательных органах.
Вот часть его, Ленина, беседы с Семёном Диманштейном, главой образованного в 1918-м году Еврейского комиссариата при Народном комиссариате по делам национальностей: «Большое значение для революции имело то обстоятельство, что в русских городах было много еврейских интеллигентов. Они ликвидировали тот всеобщий саботаж, на который мы натолкнулись после Октябрьской революции… Еврейские элементы были мобилизованы после саботажа и тем самым спасли революцию в тяжёлую минуту. Нам удалось овладеть государственным аппаратом исключительно благодаря этому запасу разумной и грамотной рабочей силы».
Так что по свидетельству самого Ленина, большевики не имели бы шансов на победу, если бы они не прибегли к помощи «местечковых евреев». Их, первых, двинувшихся осваивать новые тёплые и хлебные места было целых полтора миллиона. Эти «кадры» создали тот административный каркас, который обеспечил реальную и окончательную победу революции.
Да, цифры об этом есть красноречивые и вполне доходчивые. Только какой же тут саботаж? Корневая национальная элита была уже повыдергана с корнем, тысячами поставлена к стенке, а ещё тысячами изгнана за пределы России. И ни с той ли целью, чтобы не составлять конкуренции и угрозы новым хозяевам жизни, уже занявшим опустевшие дома и жадно осушающим вожделенные колодцы и родники с живой водой. Точно по программе, выработанной ещё библейскими пророками: «И введу вас в ту землю, и дам вам еë в наследие, и будете жить в домах, которые не строили, пить из колодцев, которые не рыли, пользоваться виноградниками, которые не насаждали...».
Вот, например, как это происходило в одной отдельно взятой части русского духовного становления, в части нарождающегося искусства кино.
Есть в Израиле знаток этих дел, такой Евгений Марголит, этакий Перельман от киноведения, как его обычно рекомендуют. Он уверен, что необычайным, необъяснимым успехам новый этап «русского кино» обязан именно революции. И вот по какой причине. Всё дело в том, что масса местечковых евреев мгновенно оказалась в крупнейших культурных центрах бывшей российской державы. Это были люди, как он говорит, «безо всякой культурной оснастки и подготовки». И именно по той причине, что они не владели даже и зачатками культуры, не знали ни грамоты русской, ни русского языка «в кино… именно евреи, в недавнем прошлом “местечковые”, дали жару!».
«Среди режиссуры двадцатых годов, — продолжает он, — практически нет уроженцев имперских культурных центров — единицы, которых по пальцам сосчитать можно! То есть искусство кино, новое искусство создали “новые” люди — и, повторюсь, с чистого листа».
А ведь точно, так и было. Далеко за доказательствами ходить не надо: известный, к примеру, дважды лауреат Сталинской премии Лео Арнштам — явился в кино из местечкового Екатеринослава (ныне Днепр); Самуил Бубрик, лауреат Сталинской премии второй степени — из местечка Белосток; родители Сергея Юткевича, лауреата двух Сталинских премий, переехали в Петербург из Вильно; Фридрих Эрмлер, начинал чекистом, но потянуло его опять же в кино, стал лауреатом аж четырёх Сталинских премий — родом он из местечка Резекне, что в Витебской губернии; родители Михаила Ромма, лауреата пяти Сталинских премий, профессиональные революционеры, были высланы в Иркутск, место его рождения — опять же Вильно; Лев Кулешов заслуженный деятель искусств (1935), профессор (1939), доктор искусствоведения (1946) родился в Тамбове, рядом с чертой оседлости; Роман Кармен (Эфраим Лейзорович Коренман), лауреат трёх Сталинских премий — коренной одессит; Дзига Вертов (при рождении Давид Абелевич Кауфман), его фильм «Три песни о Ленине» (1934) газета «Правда» назвала «Песней всей страны», — родом из Белостока (Гродненская губерния); Борис (Берл) Волчек, лауреат трёх Сталинских премий — из Витебска; Григорий Рошаль, лауреат двух Сталинских премий — из местечка Новозыбково, Черниговской губернии; Юлий Райзман, лауреат шести(!) Сталинских премий — единственный из когорты «великих режиссёров», родившийся в Москве, в семье портного, принявшего православие; Александр Разумный, орденоносец — из украинского местечка Елисаветград; Лео (Леопольд) Мур (Мурашко) — из местечка Себеж, Витебской губернии; Абрам Роом (при рождении Абрам Мордхелевич Ром) лауреат двух Сталинских премий — из Вильно; Эсфирь Шуб родилась в местечке Сураж Черниговской губернии; Григорий Козинцев, лауреат двух Сталинских премий — из Киева, входившего в черту оседлости; Леонид Трауберг, лауреат Сталинской премии первой степени — из Одессы; Илья Трауберг, младший брат Леонида Трауберга — тоже из Одессы, понятное дело… Можно перечислять до бесконечности… В кино ринулись восторженные пришельцы из другого мира, страстно влюблённые в молодую революцию, от которой несло, между тем, застарелым затхлым духом ветхозаветных амбиций и претензий на господство во всём и всюду. Кто был ничем, тот станет всем. Кстати сказать, это перечисление лауреатов Сталинской премии много может сказать о сталинском государственном антисемитизме, который усиленно изобретают нынешние столпы либерализма.
Местечковое нашествие и последовавшее затем иго новых людей «безо всякой культурной оснастки и подготовки» гибельным оказалось для начинающего русского кино. И сказывается это до сей поры.
Это болезненно воспринималось гениями подлинной русской культуры. Величайший наш композитор Георгий Свиридов сказал об этом так: «Кинофильмы «Иван Грозный», «Броненосец Потемкин» и те многочисленные заграничные фильмы о Распутине, о Сталине, о советских шпионах (а у какой державы нет этих шпионов?) прочно внедряют в сознание Европейцев и Американцев (особенно) представление о России, как стране хищных и жадных дикарей, извергов, сыноубийц, чудовищных тиранов и т. д. и т. п. Всей этой “художественной” макулатурой набивают головы обывателей всех стран, особенно же США. Эту же версию России нам предлагают теперь и дома».
Между тем, в русском кинематографе, прежде чем обсела его новая культурная элита, как некогда библейская саранча жатву египетскую, постоянно работало уже около трёх десятков успешных национальных режиссёров. Большей частью они были людьми прекрасно образованными, кто-то пришёл в кино из театральной среды, прекрасно владея уже основами своего нового дела. Отдельно от всех стоял первый русский кинорежиссёр В.М. Гончаров, работавший до начала кинематографической карьеры железнодорожным чиновником. На основе его сценария был снят первый наш игровой фильм «Понизовая вольница». Свою режиссёрскую карьеру Гончаров начал, сняв картину «Смерть Иоанна Грозного». Наибольшего расцвета его кинематографическая карьера достигла в период сотрудничества с А.А. Ханжонковым.
Создателем первых в мире сюжетных фильмов, снятых в технике, которую критики позже назовут «кукольной анимацией», стал российский режиссёр В.А. Старевич. Он снял в 1910-ом году первый кукольный фильм «Lucanus Cervus». Уолт Дисней о творчестве Старевича сказал, что «этот человек обогнал всех аниматоров мира на несколько десятилетий».
В известном справочнике В.Е. Вишневского «Художественные фильмы дореволюционной России» упомянуто 297 имён: 177 актёров и 120 актрис. Самые популярные из них исполнили за свою карьеру в России (почти все они вынуждены были бежать из неё, подальше от гибельной диктатуры «нового пролетарского кинематографа» и чекистских подвалов) от 30 до 60 ролей, а «рекордсмен» русского кино И.И. Мозжухин сыграл около 100 ролей.
В одном только 1916-ом году в России было произведено 500 фильмов.
О том, каких вершин мог бы добиться русский кинематограф, говорит вот такой показательный и горький факт. В 1928-м году не вернулся, по понятной причине, в Россию из заграничной поездки Михаил Чехов. Он выбрал для новой своей жизни Америку, потому что там был Голливуд. Этот факт стал судьбоносным не только для Чехова, но в большей степени как раз для Голливуда. В Голливуде Михаил Чехов сыграл в десяти художественных фильмах и в одном так называемом «воспитательном фильме» для американской армии. Две его книги под названием «О технике актёра» — одна на русском, другая на английском языке, изданные в США, способствовали широкому распространению здесь его представлений об актерском мастерстве. Он основывает тут, наконец, собственную театральную школу. Американское «сарафанное радио» разносит слухи о том, что Чехов владеет волшебством и тайной, никто лучше него не умеет сделать из актера профессионала высшей пробы. Школу Чехова тут же окрестили «кузницей театральных талантов». Всё это обернулось вот какими последствиями: из трёхсот номинантов за историю премии «Оскар» больше половины актёров были учениками Чехова или «выпускниками» его школы. Многие звезды, которые сияют в Голливуде до сей поры, тоже зажжены были Чеховым — Джек Николсон, Харви Кейтель, Брэд Питт, Аль Пачино, Роберт де Ниро. «Система Чехова» оказалась плодотворной для Мэрилин Монро, Ингрид Бергман, Грегори Пека, Клинта Иствуда, Энтони Куинна, Юла Бриннера, Ллойда Бриджеса. Как и для многих других голливудских величин. Особенно значимым считается вклад Михаила Чехова в раскрытие таланта Мерлин Монро. Это именно он сделал её символом американского кино. Тогда как многие коллеги ставили под сомнение профпригодность актрисы и откровенно чурались её, Чехов открыл ей все достоинства собственной техники актёрского мастерства. С ней Монро и шла на протяжении всей своей карьеры. Монро не просто брала уроки у Чехова, она с восторгом знакомилась ещё и с системой Станиславского, упорно занималась самообразованием, приходила на съёмки с томиком Достоевского, ночами запоем читала Льва Толстого и Ивана Тургенева. Мэрилин оставалась ученицей Чехова целых три года. Да и потом постоянно ориентировалась в своём творчестве на его заповеди. Её благодарность своему учителю выражалась с исключительной трогательностью. Однажды она подарила ему портрет президента Линкольна с надписью: «Он был моим идолом, теперь им стали Вы». После смерти своего нового кумира Мерилин собиралась поставить ему памятник на собственные деньги.
Продолжение и полный текст https://dzen.ru/a/ZlnXXmnJmClUTpyu