Тараклиец Раевский против старообрядца Шверника

Речь пойдёт об исторической памяти. В Тараклии есть улица, которую все тараклийцы знают , как «Шверника», но она переименована на «Раевского». Однако, наши земляки
не знают ни одного, ни другого, но испытывают определенную досаду от переименований «Комсомольская» в «Инзовскую», а «Советскую» в «Штефан чел Маре».
Такое явление происходит из-за того, что тараклийские СМИ не проводят своевременную, идеологическую подготовку населения к будущим переменам или инициаторы переименований не советуются особо с согражданами.
Но поскольку эта акция уже проделана, то приходится исправлять упущения задним числом.

Раевский Лазар Владимирович

Так как фамилия «Раевский» явно не болгарского происхождения и в переписи тараклийских колонистов появляется в ревизской сказке 1835 года. Сравнив состав семьи Раевских 1835 года и 1818, где фигурируют члены семьи Тодора Раевского, становится ясным, что после выхода закона 1827 года о присвоении фамилий поданным Российской Империи, семейству Стояны Митовой, прибывшей из пределов Османской империи в возрасте 80 лет с сыном Тодором, присвоена фамилия «Раевский». Вполне вероятно, что это было сделано в честь российского офицера Н.Н. Раевского, сопровождающего переселенцев в Бессарабию.
Лазар родился в семье Владимира Раевского. Известно, что в 1884 году он окончил Днепропетровский мединститут и, вернувшись в Тараклию, работает фельдшером.
Будучи образованным, интеллигентным человеком, Лазар принимает активное участие в событиях тараклийской жизни и тогдашней «перестройке» 1917 года.
Когда Октябрьская революция докатилось до Тараклии, домой возвращаются возбужденные, революционно настроенные солдаты и организовывают Тараклийский Совет. Это произошло на ступеньках того самого исторического здания, про которое мы упоминали в других очерках, и которое было безжалостно снесено тараклийским райисполкомом ради нынешнего, убого базарчика.
«Во главе Совета рабочих и крестьянских депутатов встали большевики Беров Г.П Воински Л.М и учитель Андониев Е.П.
Первым делом тараклийские большевики 14 дек. 1917 года с помощью солдат захватили земли помещика Недова и конфисковали сельхозинвентарь. Для «защиты завоеваний Октября» был создан красногвардейский отряд из 200 человек. Руководил им Котоман И.И.
Отряд конфисковал 5000 винтовок у пристава с. Кубей и распределяют их по сёлам Кальчево, Вайсал и Тараклия. Видимо, для блокирования передвижения потенциального противника со стороны тракта Рени – Одесса.
В это же время было провозглашена Молдавская демократическая республика, и под предлогом наведения порядка , Сфатул Цэрий призывает в страну румынские части.
Болгары не были согласны с таким поворотом событий и тогда на авансцену выходит герой нашего очерка-Лазар Раевский.
Он выступает в роли болгарского комиссара и вместе с Котоманом И.И и Д.Челарским организовывают вооруженный отряд из 250 бойцов, который заступает на позиции по дороге на Копчак.
Румынские разведотряды подступили к Кубею, Българийке и Тараклии. Начались столкновения, в которых принимали участие даже старики, женщины и дети. Жители отчаянно сопротивлялись, но были подавлены, подоспевшими, регулярными частями. Сёла были разграблены, скот и хлеб вывезены.
А вот свидетельство Александрова А (Из книги Тараклия 200):
« 20 января столкновение румын с болгарами застали меня в местечке Тараклия. В этот день появилась румынская разведгруппа из 5 человек. Жители Тараклии, вооруженные частью ружьями, частью вилами и косами, начали прогонять румын. Двух солдат свалили с лошадей, побили и оттащили в комитет. Румын разоружили КавлакГ. Пасларь Н. Запорожан П Кирнев С Витков С Остальные трое румын , отстреливаясь покинули Тараклию в сторонй Копчака. Когда они взобрались на гору, затрубили сигнал и тотчас же из-за горы стала бить по селу артиллерия. Был убит тараклиец Парпулов Н.
Несмотря на артеллирийскую стрельбу, болгары, около 200 человек, вооруженные, чем попало побежали навстречу румынским оккупантам.
21 января село было занято солдатами. Румынские власти согнали население и с помощью предателей выявили руководителей сопротивления, которых осудили на разные сроки тюремного заключения. Другие были подвергнуты экзикуции и избиты.»

После оккупации Тараклии румынской армией, Лазар перебирается в Болгарию, где зарабатывает себе на пропитание чернорабочим.
В 1921 году Раевский переезжает сначала в Ставрополь, где работает Председателем Губернской лечебной комиссии, а через год переселяется в Одесскую область и занимает должность Председателя волостного исполкома с. Дальник.
В1925 году при Одесском «Интерклубе» образуется болгарская секция , чьим руководителем избирается Л. Раевский, а затем он уже председатель болгарской секции при Одесском облисполкоме. Ему было доверено очень важное задание по ускорению организационно-хозяйственному устройству политэмигрантов-коммунистов из Болгарии. Это было связано с приходом к власти в Болгарии праворадикальной военной хунты.
Необходимо было создать сеть школ и клубов на болгарском языке, которые и было вскорости созданы в Одесском. Мелитопольском и Первомайском округах. В 44 сельсоветах проживало около 100 тысяч жителей из которых 92 347- болгары. Самый большой сельсовет (6000) был расположен в Молдавской автономной републике в с. Парканы, где имелась болгарская школа и издавалась газета «Сърп и чук».
В селе Преслав был открыт педагогический техникум на болгарском языке.
Несколько лет Л. Раевский занимал различные руководящие посты на территории Одесской, Мелитопольской и Николаевской областей.
В 1934 году он занимает должность районного прокурора в с. Ольшанка, а затем с 1935 года по 1937 в Благоевском районе Одесской области.
В 1937 году Л. Раевски был осужден «тройкой» за « связи с заграницей» и расстрелян. Формальным основанием , видимо, послужило его письмо сыну Георгию в румынскую Тараклию, в котором он предлагал ему переехать в Благоево.
Как только в 1940 году в Бессарабию вошла Советская власть, в Тараклию приезжает Одесский болгарский театр. Известный тараклиец Бакаржи Г.Ф (Хаджи Динко) завел разговор с одни из артистов и тот неожиданно спрашивает его, есть ли в Тараклии фамилия Раевский. Тараклиец подтвердил и даже повёл его к нужному дому, но вспомнил, что там квартирует начальник милиции Мосин И. и предложил встретиться в тараклийском ресторане « Братуков» с кем-нибудь из Раевских. Был послан гонец и через некоторое время к ним подошел Георгий Раевский, который был крёстным самого Хаджи Динко. Когда они втроём расселись в ресторане и стали беседовать, вдруг Хаджи Динко обнаружил, что артист и Георгий удивительно похожи и даже в манерах и чем дальше он наблюдал, тем больше он узнавал в артисте Лазара Раевского-столь второй сын Лазара был похож на отца. Но он не стал об этом делиться ни с кем. Такие были времена.
И брата Лазара, Ивана Владимировича постигла та же судьба. Он был осужден в 1937 году еа 8 лет и сослан на Колыму, а затем на Сахалин, где и погибает.
Тараклийского сына Георгия Лазаревича также депортировали в 1949 году на Алтай. По возвращении его семья селится в с. Светлое.

Его внучка Ольга Георгиевна работала в Тараклийской школе № 3 учительницей младших классов, а дом Раевских находился рядом с старой школой №2 , где сейчас стоит четырех этажка. Там установлена мемориальная доска по инициативе Кайряк П.А.

Николай Михайлович Шверник

«Николай Шверник по своему социальному и конфессиональному происхождению относится к среде старообрядцев, которые как раз и составляли, по мнению автора книги, опору большевизма не ленинского, а сталинского образца. Вот в частности что А. Пыжиков пишет: "Еще один представитель староверческой среды – Николай Шверник. На самом деле его фамилия Шверников: у отца обнаружилась путаница в метрических данных, отразившаяся затем и в документах. Подобные недочеты характерны прежде всего для старообрядцев, не желавших своевременно регистрировать метрические записи в гражданской и духовной администрации.»
С именем Шверника связано ухудшение положения трудящихся, а многие антиправовые инициативы в этом направлении исходили от него. Так, были отменены колдоговора, что сузило возможности трудовых коллективов по влиянию на администрацию предприятий, введены трудовые книжки с обязательной характеристикой с места прежней работы при устройстве на новую: плохая характеристика означала «волчий билет»[5]. Была отменена дополнительная оплата за сверхурочные работы и отменено их нормирование, был резко увеличен рабочий день – с 8 до 10-12 часов. Был значительно сокращен список опасных работ, и к ним стали допускать женщин, а для подростков с 16 лет был разрешен ночной труд. Был упразднен институт, наблюдающий за состоянием здоровья работников при выполнении ими сверхурочных работ. Шверник «по инициативе трудящихся» добился исключения из законодательства таких понятий, как «профессиональное заболевание» и «производственная травма». Резко снизились требования к технике безопасности. Все это Шверник делал ради «повышения производительности труда» и сокращения бюджетных расходов. Действия Шверника, направленные на существенное ограничение социальных и юридических гарантий и прав трудящихся, грубо нарушали Конституцию СССР и причинили значительный ущерб законным интересам граждан, их здоровью и безопасности. Шверник одобрил такие акты, как создание «Государственных трудовых резервов» – принудительного труда подростков с 14 лет с лагерными сроками за побег, печально знаменитые «Указы 1940г.», прикреплявшие рабочих к заводам и фабрикам, фактическую отмену выходных дней, неоднократно одобрял и инициировал сам снижение оплаты труда при повышении норм выработки[6]. А во время войны он, имея возможность существенно улучшить питание рабочих, ничего для этого не сделал. Полностью игнорировал он и тот факт, что рабочие жили в землянках и бараках без элементарных удобств. Это при том, что на его имя поступали мешки писем с просьбами помочь хоть чем-то, а возможность такую имел. Широко разрекламированные «дома отдыха для трудящихся» и санатории были, как правило, местами отдыха и лечения начальства; ВЦСПС был одной из богатейших организаций страны; сам Шверник получал в месяц годовую зарплату 100 рабочих.
]В 1937г. Шверник стал депутатом Верховного Совета СССР, и до 1946г. возглавлял его верхнюю палату – Совет Национальностей. Одновременно он был членом Московской «тройки НКВД», дал согласие на арест и ссылку 20 тысяч «кулаков» и на арест 50 тысяч «врагов народа». Известны подписи Шверника под десятками «расстрельных списков», рассылаемых НКВД членам ЦК ВКП(б) на одобрение.

Вот и пересеклись пути двух людей, чьи фамилии указаны на табличках Тараклии.Однако эта краеведческая история через десять лет получила неожиданное продолжение. Один известный в Одессе журналист, прочитав этот очерк в интернете, прислал следующее письмо.

Письмо из Одессы

:
"Я давно мечтал увидеть Тараклию, этот город-государство (или полуавтономия),
в котором есть университет, есть газета и даже своя писательская организация.
И вот однажды двигаясь в сторону Румынии, мы слегка сбились с маршрута и оказались вблизи Тараклии и даже нашли добрую Евдокию Степановну, принявшую нас на ночлег.
Поднялись с зарей, выпили по стакану кипяченного молока, и пошли к машине. Она
послушно завелась, мы выехали со двора, я оглянулся, чтобы помахать нашей
спасительнице, и взгляд мой зацепился за табличку, прибитую к фронтону ее дома —
«улица Раевского».
Какой это Раевский? Декабрист? Пока я пялился на табличку в машину чуть не врезался старикашка, явно не имевший понятия, что такое ПДД. О том,
что сначала надо посмотреть налево, а потом направо, и лишь затем переходить улицу, он
слышал впервые. А живые светофоры — это которые моргают цветными огоньками — он
видел только в телевизоре.
Чтобы как-то загладить вину, спросил его, знает ли он что-то о человеке, имя которого носит его улица. И услышал ответ:
– Голям челяк беше. Тараклиец, комунист...В газетата беше написано.
Господи Иисусе! Какая же сила у дубовой пропаганды, что она так затуманивает
бесхитростные умы нашего доверчивого народа. Как дальновиден Пушкин, написавший:
В степях зеленых Буджака,
Семействами болгары тут
В беспечной дикости живут…
Некоторые граждане обижаются на великого поэта за слова «болгары тут в беспечной
дикости живут». Но эти слова не болгарам адресованы, они адресованы политикам и
чиновникам, которые не занимаются воспитанием колонистов, их обучением и
просвещением.
Так оно было при Пушкине, так оно и теперь. Дед, который едва не попал под колеса
машины, не виноват в том, что готов снимать шапку неизвестно перед кем. Виноваты власти и
депутаты, которые палец о палец не ударили для развития политической зрелости масс.
Ведь как оно было в советское время, хотя местами и проклятое. Если верно говорится,
что массам нужно хлеба и зрелищ, то при советах хлеба порой было маловато, а зрелищ
много. И профкомы с месткомами, и общество «Знание», и парторги с комсоргами, и
агитаторы с лекторами, и пионеры с октябрятами, и университеты рабочей молодежи с
университетами юнкоров, рабкоров, селькоров; и марксистко-ленинская учеба с научным
коммунизмом, и художественная самодеятельность, и дома юных техников, и школьные
кружки историков и даже балалаечников… Нет, всего не перечислить. А сегодня к кому
идти человеку любознательному, тянущемуся к знаниям?
Выше мы сказали о том, что Пушкин критиковал власть за дикость населения. Критика
была заслуженной. Но отметить надо и то, что литераторы не только критиковали
систему, но и старались внести свой вклад во исправление дикости. Сплошь и рядом были
то творческие посиделки у какой-нибудь княгини Мещерской. А знаменитый
литературный салон Панаевой, где беспощадно рубились критики. Этот салон
оплачивался выбившимся из нищеты и трудами своими разбогатевшим поэтом
Некрасовым (заметим в скобках, что Некрасов — певец униженных и оскорбленных умер
8 января 1878 году; весть о его смерти дошла и ополченцев, сражавшихся с турками на
Шипке, офицеры, огорченные печальной новостью, дали ополченцам часовой передых, и
налили героям «фронтовые сто грамм» за помин души любимого поэта).
Когда Лермонтова арестовали и посадили на гауптвахту, литературный кружок графини
Седаковой отправил делегацию, состоящую из фрейлин к императору, и фрейлины
сказали: «Николя, гауптвахта — фи-и-и», и вышли из кабинета, не откланявшись.
Лермонтова тут же выгнали их гауптвахты.
Труды так называемой общественности о развитии духовности не прерывались даже в
годы первой мировой войны, и даже в первые месяцы после Октябрьской революции. Кто
нашел в Одессе Анну Ахматову? А кто открыл Багрицкого, Юрия Олешу? Представьте,
литературный кружок одесских трамвайщиков.
Куда ни кинь, всюду наткнешься на гражданское общество. Оно действовало всюду, и
было влиятельным, потому что могло, как Лисистрата, подать команду дамам, чтобы на
балу ни одна из них не подала руку для целования даже губернатору, и сказала бы ему
«Фи-и-и». По любому не понравившемуся обществу поводу.
Где общество теперь?
Хочется спросить депутатов райсовета, когда они занимались вопросами морального
климата во вверенном им «гарнизоне»? Или вот совсем конкретный вопрос: когда в
«крайний» раз топонимическая комиссия на своем заседании рассматривала вопрос об
увековечении имен прославившихся земляков? И кто в топонимической комиссии готов
опротестовать решение о «герое» Раевском?
Мы попробуем дать справку об этой персоне. Читаем:

«Раевский, Лазарь Владимирович (1884-1937). Политический и государственный деятель. Родился в Тараклии
(Бессарабия) в известной семье. Получил медицинское образование и работал врачом. Его брат Иван в 1912 г. с семьей
уехал в Казахстан в Павлодарскую область и там обосновался. В 1917 г. Л. В. Раевский участвует в революционных
событиях на стороне большевиков. В следующем году он вместе с И. И. Котоманом организует вооруженный отряд
численностью 250 человек, который на подступах к Тараклии оказал сопротивление румынским войскам. Был женат на
Василисе Арабаджи. У них были сын Георгий (1911) и дочь Марфа (1912). Сам Лазарь Владимирович после вторжения
румынской армии в Тараклию эмигрировал в Болгарию.
В 1923 г. он прибыл в Советскую Украину как политический эмигрант. Там он зани­мался вовлечением в
социалистическое строительство местного болгарского населения. В СССР получил высшее юридическое образование.
В 1925 г. он являлся одним из руководителей болгарской секции при Одесском интерклубе. Через два года был избран
заведую­щим болгарской секцией при Одесском облисполкоме. С 1934 г.- прокурор болгарского Ольшанского района, а
с 1937 г.- прокурор Благоевского района Одесской области. В том же году он был осужден «тройкой» и расстрелян.
Главный мотив - наличие связей за гра­ницей (с Румынией). Действительно, он писал своему сыну Георгию в Тараклию,
чтобы он приехал к нему. Когда Георгий приехал в Бухарест, ему в советском посольстве отказали во въезде в
Советский Союз. Позже, в 1949 г. органы НКВД арестовали семью Георгия Лазаревича Раевского и сослали в
Алтайский край. Потомки Раевских живут в Тараклии и в Казахстане»
Виноват ли краевед Кайряк в том, что прославил Раевского? Нет, не виноват, потому что
он пользовался той порцией информации, которую выдала в массы тогдашняя пропаганда.
Еще не были раскрыты дела репрессированных. Вскоре персональные папки начали
рассекречивать, но очень медленно.
И тут оказалось, что не все расстрелянные были невинными жертвами режима. Мы против
высшей меры наказания, но какие-то узаконенные, оправданные меры наказания кое-кто
безусловно заслуживал. Особенно шпионы, потому что они безусловные изменники
родины. Наказание — функция государства, которое обязано обеспечить безопасность
своих граждан.
Так вот о Раевском — он заслужил наказание своими предательствами.
В Одесском областном архиве нам предоставили материалы о Лазаре Владимировиче, в
том числе и дело, по которому он в 1937 году был расстрелян по решению тройки.
Что рассказывают архивные папки о Раевском, и каким этот иммигрант запомнился
благоевцам (в 1924 году болгарское село Большой Буялык было переименовано в честь
скончавшегося в тот год болгарского социалиста Димитра Благоева).
Раевский был назначен прокурором болгарского национального района, в который
входили все болгарские села Одесского региона. В них-то и совершал этот страж порядка
поступки, которые другим бы не простил.
Запомнился прокурор самодурством и разгулом. Это был Троекуров большевистского
разлива. Пьянствовал. Пытал людей. Раскулачивал их и отправлял в ссылку в
Архангельскую область.
После очередной попойки ехали с собутыльником судьей на бричке по улицам Большого
Буялыка, громко распевали и забавлялись пальбой, перетягивали друг у друга наган. Лазар
выстрелил в спину кучеру. Вмиг оба протрезвели и убежали. Прохожие сельчане
доставили Тодорова в Благоевскую районную больницу, врачи начали бороться за его
жизнь.
Утром Раевский появился в палате. Не с цветами и извинениями. С угрозами. Он требовал
у несчастного возницы написать признание, что тот неосторожно обращался с оружием.
Настолько неосторожно, что выстрелил себе в спину.
Тодоров отказывался оговаривать себя, говорил, что отродясь не держал оружия в руках.
И тогда Раевский объявил ему, что возбуждает дело о покушении на представителя власти
при исполнении прокурором должностных обязанностей.
– Это тебе гарантированный расстрел, и я сам приведу его в исполнение, — грозился
Раевский, — я хотел спасти твоих детей, предлагал тебе явку с повинной.
Какое благородство. Тодоров не оценил его. Кучера не успели расстрелять, он умер после
беседы с благодетелем. У него осталось 8 детей сирот.
Но Раевского расстреляли не за потерю морального облика человека или там облика
партийца. Вскрылось, что он был агентом трех разведок — советская тоже считала его
своим агентом, но была обманута. Зато болгарской разведке, которая была под пятой у
английской, Лазарь служил верой и правдой.
Тараклийским краеведам и музею мы предлагаем «подарок»: в редакции журнала «Болгары»
хранятся копии расстрельного дела Раевского, издание готово подарить их райсовету,
если этот орган народной власти пообещает провести широкое (подчеркнем — широкое!)
обсуждение протоколов допроса с общественностью. И принять решение!
Какое решение могут принять советники? Их не два, и даже не полтора.
Либо народные избранники посчитают Лазара жертвой сталинского террора, и оставят его
гордое имя в названии улицы.
Либо вспомнят жертвы Лазаря: и кучера Тодорова, и его детей, и сосланных «кулаков»,
лежащих на кладбищах Архангельской области, — вспомнят и исправят ошибку,
допущенную (скорее всего по незнанию) предыдущей топонимической комиссией.
Повторимся, обсуждение должно быть широким, чтобы как можно большее число
тараклийцев узнало, имя какого мерзавца носит одна из улиц города. Наверняка будут
граждане, которые посчитают себя лично оскорбленными.
Двигаясь по улице Раевского, они уж точно не будут снимать шапки, а будут надвигать их
на глаза, чтобы не видеть это имя на фронтонах домов.