Места нашего детства

Пруды
Они занимали особое место. Сталинский пруд, городской, свинарский, промкомбинатовский. Наиболее доступным был, конечно, городской. Его недавно построили и был он относительно чистым. На плотине были сооружены тумбы, с которых можно было нырять и здесь демонстрировали свою удалость известные, более взрослые парни: Слава Куличков, Алик Милиневский, Сергей Косых, братья Жигины . Милиневский к тому же имел фигуру культуриста и всем это демонстрировал. Малышня, не умеющая плавать, плескалась в другом конце пруда в грязно-желтоватой жиже, но никого это не смущало. На следующем этапе предстояло «боевое крещение»: новичок в окружении более взрослых ребят переплывал по –собачьи пруд там, где сейчас проводят крещенские купанья, а затем, когда новичок самостоятельно, но под наблюдением, переплывал пруд на повороте, он мог прыгать с тумбочек чувствовать себя «крутым». Следующим этапом было покорение Сталинского, где всё повторялось в таком же порядке. Тогда в наших глазах этот пруд был очень солидным, и хотя в прошлом году я дважды переплыл его вдоль, всё равно, он для нашего поколения место сакральное. В те времена туда на выходные съезжались и приходили масса тараклийцев. На море тогда не ездили, а выходной был всего один. По дороге на Сталинский проходили через одичавший сад, деревья которого сажались на частных градинах еще в румынское время. Пока доходили до пруда, обжирались шелковицей, вишнями, абрикосами, сливами. яблоками…
Вторым по популярности был пруд, сооруженный возле промкомбината для нужд кирпичного завода, и в нем категорически запрещалось купаться. Однако это никого не пугало, и мы целыми днями барахтались в желтой воде и прыгали с высоких берегов и свай. Тем не менее, время от времени, прибегали сторожа и прогоняли нас. Поскольку это не очень помогало, сторожа стали отнимать нашу одежду и трусы (мы купались голыми). Однажды нагрянул сам директор промкомбината, отец моей одноклассницы Вали Бирюковой. Он неожиданно подъехал на «Волге» , все наши вещи закинул в багажник и уехал. Пришлось нам торчать в рыпах возле пруда до темноты, чтобы голыми пробираться домой. Иногда посещали свинарский, но там было не очень интересно.

Дом культуры

Кино занимало центральное место в культурной жизни Тараклии. После того, как был построен в 1959 году просторный красавец ДК он стал эпицентром киномании. Каждые два дня в центре менялись самодельные или типографские афиши с названиями фильмов. В воскресенье были детские сеансы в 16 00. Однако, чтобы объяснить нынешнему поколению, что представлял из себя в 60-х годах сеанс кино в ДК на 16 00 у меня не хватает ни слов, ни фантазии.
Представьте себе крепость, у которой шесть ворот и ее атакуют «татары», а охранник только один- 60-летняя худенькая «Тетя Паша». Половина «татар» без билета, потому что кончились или, потому что пройти без билета дело чести. Осада крепости начиналась задолго до момента, когда «Тетя Паша» приоткроет половинку одной из дверей. а в момент открытия происходит атака сразу в проем на «тетю Пашу». Вошедшие первыми «татары», тут же изнутри, открывают другие двери и туда врываются с гиканьем банды тараклийских улиц. Приходится билетерше выдавливать напирающих пацанов у основного входа, закрывать входную дверь, отлавливать «зайцев», выпихивать на улицу и закрывать остальные двери. Однако через определенное время все повторяется, но «тетя Паша» не сдается. Даже когда уже погаснет свет в зале и начинается «Кинохроника» она продолжает в темноте «вычислять» безбилетников и, иногда, за ухо тащить к выходной двери. И так каждое воскресенье и много лет.
Просто в те времена любая деятельность рассматривалась, как служению общему благополучию. Взрослые за предыдущие 20 лет такое пережили, что мирное советское время воспринималось, как непрерывный праздник всеобщей солидарности и убеждения в том, что мы, их дети никогда не познаем горечи социального расслоения, взаимного отчуждения и несправедливости. А начальники вместе со всеми ходили на субботники, отмечали праздники, выезжали на природу. Такая была идея: мы все одна большая советская семья и в семье не может быть престижная и не престижная работа. От каждого по способности…
Наше поведение внутри этого культурного заведения было не совсем соответствующим. Мы набивали полные карманы семечек и с удовольствием щелкали их во время кино, стреляли из рогаток друг в друга, регулярно кто-то резал дермантин на сиденьях, романтические сцены в фильме сопровождались шумными и пошлыми комментариями тараклийских хулиганов. В один период в ДК завелись крысы и они нагло бегали по залу и нашим босым ногам, вызывая истошный писк у девочек. Приходилось задирать ноги на спинку соседей, чтобы не ощутить прохладные прикосновения крысиных лапок. После сеансов кино несколько уборщиц сметали огромные кучи шелухи. Таковы были изъяны культурной революции, но и воспитательная и просветительная роль кинофильмов была огромной. Историю Болгарии, Румынии и Молдавии наше поколение связывает с фильмами нашего детства: «Калоян», «Даки», «Колоны», «Ждите нас на рассвете»…

Стадион
В Тараклии всегда были интересные футбольные команды и футболисты. Во времена нашего детства им были «Межколхозстрой» и «Медик». Матчи собирали по несколько тысяч зрителей. Кумирами тараклийского футбола считались вратарь «Робсон»-Сергей Косых , коренастый защитник Титу, полузащиник Валентин Жигин, а самым популярным был тараклийский Гаринча- Женя Шумкин, чья футбольная удаль удивительно точно передалась сыну и внуку.
На стадионе стали проходить парады в честь 1 мая и 7 ноября, проводились районные спартакиады школьников. По насыщенности, массовости , зрелищности и ответственности участников они напоминали олимпийские игры. Позже мне приходилось участвовать в них и могу засвидетельствовать, что когда выходишь на старт забега, и полный стадион земляков наблюдает за тобой, порождается дикое волнение, но и радостное возбуждение. Ну, а если ты выиграл забег под ликование тараклийцев-это, вообще, запредельное чувство собственной значимости. А если сплоховал, то долгие дни тебя преследует досада и жажда себя реабилитировать. Ничего общего этот любительский спорт не имеет с профессиональным, кроме видимости, и я за тараклийские команды всегда болею с большей эмоциональностью, чем ныне даже за «Барселону». Любительский спорт есть большая возможность для проявления настоящего патриотизма.
Но однажды по Бессарабии гастролировал профессиональный борец и шоумен Бедило. Это было настолько ярким событием, что его фамилия стала нарицательной и он обрастал легендами. Вход был платным, но стадион был переполнен. Людей не было только на футбольном поле. По периметру по всему дувару стадиона сидели и стояли дети и подростки. Бедило гнул на шее трубы, пальцами монеты, удерживал авто, боролся с такими же пузатыми и объемными дядьками , как он сам…Это стало самым массовым событием тараклийского стадиона.

Парк им. Гагарина

По своему общественно-функциональному значению нынешний, хотя и приукрашенный парк есть лишь бледная тень того, что был в начале 60-х годов. Тогда это был нервный узел всей тараклийской жизни. Там, где сейчас расположена «ротонда» находилась танцплощадка с эстрадой и аппаратной. В течении дня основные события происходили на пруду: летом-купания, а зимой- хоккей. Магазинных коньков почти ни у кого не было, в основном, самодельные: на деревянный конёк подбивалась «катанка», которая и служила лезвием.
Летними вечерами, сразу после кино, в парк на танцы сходилась тараклийская молодежь. Вначале танцы проводились под банальный патефон, а позже появились звуковые «колокола» и проигрыватель граммофонных пластинок. Танцевалось под музыку и песни советской эстрады: Шульженко, Русланова, Кристалинская, Трошин…Пластинки распространялись централизованно по клубам. Танцевали в основном вальс, кто умел и медленный «взажим». Когда появились «стиляги» и рок-н-ролл, советская эстрада отреагировала вполне оперативно и появились Магомаев, Полад Бюль-Бюль оглы, Гаджикасимов. Тараклийские студенты вместе с новой модой в одежде принесли и «твист». Это оказалось очень заразительным и революционным явлением. Сначала «твист» отваживались танцевать отдельные смельчаки и чаще за пределами танцплощадки. Мы, детвора, не упускали случая и возможности подглядывать за нашими старшими братьями и сёстрами и потому приобщались к «твисту» задолго до того пока сами стали ходить на танцы. Даже песенка дворовая запомнилась:
В каменной пещере саксофон
С утра до вечера грохочет он.
Люди в темных шкурах извиваются
А танец шейком называется
Его предпредок- тви-и-ист!
О гамма, гамма твист эгэйн!
И это танец, танец всех людей!
Как обычно, ночью после танцев в парке происходили драки и разборки. Днем же, в будние дни мы часто играли в догонялки по деревьям. Тогда тополя росли кучно, и можно было перебегать по ветвям от одного дерева к другому. В основном здесь «класс» показывали ребята из ближайших домов по улице К. Маркса.
На эстраде, в укромном месте «заседали» школьные хулиганы и второгодники. Они часто прогуливали уроки, собирались здесь, курили и играли в карты. Тогда очень популярной была игра «кинг».

Аэродром

Там, где сейчас находится тюрьма, располагался тараклийский аэродром. Регулярно в 10 00 в Кишинев т в 17 00 из Кишинева летал «кукурузник» АН-2. Начальником «аэропорта» был отец Светланы Васильевны Пиронковой.
Часто по линии ДОСААФ на аэродроме проводились прыжки с парашютом. Сначала в небо взбирались самолеты, а затем с них сыпались черные точки парашютистов. Через некоторое время раскрывались парашюты и одуванчиками разлетались. Новички, плохо управляющие парашютами падали в пахоту или в гьол, а мы бегали за ними и чем могли помогали им выбраться.
Благодаря аэродрому я, будучи студентом, добирался из Москвы до дома за 5 часов и 15 рублей (13 дол.). На поезде и, тем паче, на автобусе на такие расстояния мало кто ездил. Например, из села Чийший в Одессу имели место пять(!) рейсов.

Школа

Наше поколение застало наивысший расцвет советского школьного образования. В начальных классах у нас было всего по четыре урока, причем один из них физкультура, пение, рисование или труд. Таким образом за партой мы просиживали всего по три часа.
Там, где сейчас школа № 2 «Генерал Инзов» находились сараи и полеводческие делянки, где старшеклассники- юннаты во главе с учителем по ботанике А.А Бакаяновым разводили всякие полезные растения и овощи, приучались агротехнической культуре. Тараклийские юннаты были такими способными, что их приглашали на выставку своих овощей аж в Москву на ВДНХ.
На уроках труда мы учились шить и даже вышивать крестиком, штопать, плотничать, слесарить…
В кабинете физики действовал кинокружок, где старшеклассники показывали кино. Для того чтобы туда попасть надо было получить входной жетон, а его давала учительница за выдающиеся достижения в текущей учёбе. В начальных классах отличниками были только девочки и чтобы прорваться в их ряды и получить жетон, надо было постараться в таких предметах, как «русский язык» и «чистописание». Мне несколько раз удавалось получить заветный жетон и смотреть фильм «Мы из Кронштадта».
Были у нас пионервожатые из старших классов. Они снами разучивали танцы и песни к праздникам, водили в походы. В нашем классе пионервожатой была Таня Курсакова.
В зимнее время в школе организовывали завтраки, состоящие из кружки молока и булочки. За молоком и булочками учительница посылала тоже передовиков учебы из мальчиков. Здесь тоже происходила конкурентная борьба, ведь. можно было прогулять пол-урока.
В школе также был буфет с вкуснейшим повидлом, намазанном на ломоть свежего черного хлеба и такими же вкусными, хрустящими пирожками с повидлом. Но, чтобы съесть хотя бы половину купленного пирожка, надо было проявлять незаурядную ловкость, конспирацию и изворотливость. На каждом шагу кто-то их одноклассников или знакомых тебя подстерегал и предлагал поделиться по-хорошему.
Бригады
Кроме работы в школьное время, с окончанием учебного года формировалсь школьные бригады для уборки фруктов садах или для прополки кукурузы, подсолнуха, свеклы. Сюда, конечно, записывались «сельские» тараклийцы. Отчасти добровольно, чтобы заработать денег на транзисторный приёмник «Альпинист», по которому можно было ловить румынскую станцию, передающей западную рок и поп –музыку, а отчасти по настоянию родителей: разве можно лоботрясничать три месяца?!
Я же в школьную бригаду записывался совершенно добровольно: родители меня не заставляли, в улице было полно друзей, а приёмник у меня и так был. Мне просто нравились всевозможные испытания, а прошивать кукурузу в сорокоградусную жару было „экстримно”. Я себе представлял это, как продолжение Спартакиады. Все участники выстраивались с тяпками и давался сигнал к забегу. Длина дистанции иногда составляла целый километр и противоположный край не всегда был виден из-за рельефа местности. Уже через пару дней число участников уменьшалось вдвое.
Пока доберешься до противоположного края поля, солнце уже стояло в зените и немилосердно жарило оттуда, а надо было махать мотыгой в обратную сторону. Естественно, хотелось пить и к этому времени земля уже была горячей, от неё полыхало жаром, как от печки. Наконец, переваливаешь бугор и видишь, как краю поля подъезжает телега с деревянной бочкой и из неё, бриллиантной россыпью выплескиваются брызги родниковой, холодной воды. Это сейчас возят в вонючих, пластмассовых баках.
Телега подъезжает к лесопосадке и останавливается. Хочется бросить всё и бежать к животворной, почерневшей от разлитой воды, бочке.Но это целых 300-400 метров. Иногда, кто-то не выдерживает и срывается. Но это, ведь, слабаки. Сжимаешь зубы, стараешься смотреть только под ноги и яростно вспарываешь, рассыпающуюся серой пудрой, почву или натыкаешься на окаменелый участок, рискуя вонзить себе в ногу, отрекошетившую тяпку. Наконец, последний финишный рывок в числе победителей забега и вожделенный приз- целая бочка с водой. Нет ничего в мире вкусней воды! Но чтобы это осознать, надо записаться в школьную бригаду.
Немного придя в себя, проходишь в тень лесопосадки и валишься мешком на уцелевшую здесь зеленую, кучерявую травку. Наступает райское блаженство. Сквозь листву спасительных акаций небо уже кажется мирным и ласковым. Зеленый шумок листвы мерно убаюкивает и ты засыпаешь, вознесясь из своего натруженного тела.
Когда жара спадёт, предстоит дорога домой и, чаще всего, пешком. Все окрестные поля, овраги, пруды, лесополосы становятся частью твоей биографии: здесь жил я.
В одно лето школьную бригаду возглавил девятиклассник Дериволков Дмитрий, будущий «бауманец». Его отличало дипломатичность, рассудительность и отсутствие какого-либо гонора. В этот сезон бригада сохранялась гораздо дольше и бригадный дух был наиболее товарищеским. Задержались даже девочки. Дмитрий был прирожденным «душой общества» и в школе и в институте. Был даже такой случай. Однажды, когда я всесте с тараклийскими парнями был на «шабашке» в Сибире и к нам подъехали московские, возник жестокий конфликт между «старым» командиром Аликом Фучеджи и вновь прибывшим. Алик с топором в руке требовал изменений в правилах дележки денег и дальнейшей субординации. Ситуация была предельно напряженной и проблема мирно неразрешимой. Тогда новый командир звонит в Москву и просит Д. Дериволкова повлиять на своего одноклассника и земляка. Только после разговора с Дмитрием Алексей остыл и ушел из бригады с братом.
Кроме спортивного азарта в бригадах меня привлекада дружба с ребятами из „сельской” Тараклии, колхозницами, которые с нами работали. Мне всегда больше нравилось быть среди простых, рабочих людей, слышать народный, болгарский говор, украшенный неповторимым, добродушным юмором и подначиваниями. Были и сейчас есть такие замечательные тараклийцы, чьё простое повествование или реплики могут развеселить даже самого злобноо ворчуна или нейтрализовать командирские наезды самого свирепого бригадира. Я сформировался как природный коммунист и всякие соцнеравенства меня удручают. Тем более, я был возмущен поведением формальных, партийных „коммунистических” начальников и подозревал их в предательстве идеалов. Так оно и вышло: они продали всё, что можно.
Классовые барьеры разъединяют и без того угасающее тараклийское население, порождая непрерывную тоску, жестокость и неверие в коллективную силу и разум. Комплекс неполноценности повсеместно давлеет над нашими земляками вопреки браваде некоторых „новых” и „успешных” тараклийцев. Уже несколько поколений Тараклия лишена своей болгарской, патриотичной интеллигенции. Все учителя в наше время были приезжими с „большой земли” и мы воспитывались на примерах „древних греков, римлян”, пролетарского революционного героизма, пионеров и комсомольцев времен гражданской и Отечественной войн, на поэзии Маяковского или Некрасова. Те первые учителя – тараклийцы, поступившие на работу в наши школы всегда говорили только по-русски, попрекали нас за разговоры на болгарском и вместе со всеми преследовали тех, кто ходил „на звезда” или „лазар”. Страна Болгария для нас была такой же абстрактной , как Венгрия или Албания. Для нас , бессарабских школьников и Страну Болгарию, и свою национальную идентичность открыли Лили Иванова и Эмил Димитров.
Кроме полевой бригады можно было сколачивать ящики на складах „Молдплодоовощ”. Туда вагонами завозились огромные кучи планок, из которых делали ящики для фрктов и винограда. Согласно неписанным советским правилам с работы всегда можно что-нибудь уносить и домой- ведь мы одна коммуна. Прошло уже полвека, а такие дощечки время от времени обнаруживаю на чердаке.
В восьмос классе я уже почти всё лето работал на механзаводе в цехе по сборке борон и грузчиком. Тогда впервые, со своим другом Дубой я выпил 100 грамм из первой полноценной, трудовой зарплаты.