НАРОДНЫЙ СЕКРЕТАРЬ ШОП ТАРАКЛИИ

Определение «секретарь» наиболее точно характеризует профессиональную и гражданскую роль нашего тараклийского земляка-Петра Афанасьевича Кайряк. Чаще всего его называют «краеведом», но это звание предполагает весьма обширный охват местной жизни, а Петра Афанасьевича, более всего, интересовали люди, их судьба , связь с Тараклией и патриотическое просвещение молодого поколения. Как известно, самое яркое достижение в этой деятельности –это исследование замечательной семьи Пановых и жизни самого яркого их представителя- Олимпия. Этот творческий акт позволило П.А. Кайряк стать заметной личностью в Бессарабии и Болгарии.
По другим признакам я бы отнес его к четвертому поколению тараклийской интеллигенции, отличающаяся тем, что ей до всего есть интерес, на все есть свое мнение и позиция. Эта категория людей невидимыми нитями связывает отдельных жителей в одно целое сообщество. Но, в отличие от церковных служителей, у них взор обращен не к абстрактному божеству, а к земным, народным идеалам о согласии и взаимопомощи, уважении к обычаям и реликвиям. Ибо, конкретное дело требует воли и знания, что ближе к «образу и подобию господнего», чем пассивная смиренность перед вызовами жизни. В нашем случае-уважение к прожитому опыту, достоинствам, особенностям, ну и конечно, причудам тараклийцев и их характерному поведению. С большим интересом Петр Афанасьевич относился к болгарскому происхождению жителей нашего селения, но в отличие от некоторых примеров, он никогда на этом не зацикливался, никогда не проявлял националистических настроений и любой период истории заполнял судьбами конкретных тараклийцев.
Вот надумали румынские власти окультурить безликую Шоп Тараклию: проложили в центре брусчатое покрытие, построили красивую примарию, которые бездушно разрушили создатели «столицы мелиорации», затем румынские власти решили для удобства тараклийцев сделать железнодорожный вокзал на месте нынешней убогой остановки дизеля возле переезда, но нашелся эгоистичный, деловой тараклиец и подкупил инженеров-дорожников построить вокзал возле его товарных складов. Так сами тараклийцы и определили свое нынешнее неудобство и, главное, не сделали никаких выводов.
Совсем не случайно главную память о себе Петр Афанасьевич оставил в книгах «Родословные древа Тараклии». То, что это уникальное явление отмечается и учеными, и любителями-краеведами. Даже самому рациональному тараклийцу будет всегда интересно узнать откуда происходят его фамильные корни. Вот, например, он полистает эти книги и обнаружит, что его предков звали: Цоло,Нетко,Баю,Велико,Стойно,Филчо, Пако, Милан…а у него самого, у детей и у родственников сплошные «греко-римские» и русские: артуры, александры, русланы,евгении, владимиры и анатолии… С чего бы это? Так зарождается интерес к истории, а история своего народа не менее интересна, чем детективное расследование. После обнаружения некоторых историчесих фактов, героев прошлых лет у человека зарождается сопротивление навязываемым чужим трактовкам. Так зарождается патриотизм и политическое сознание, хотя сам Петр Афанасьевич, как человек, проживший в трех государственных режимах, весьма иронично реагировал на всевозможные политические декларации, агитации и призывы времен «перестройки». Он был одинаково любезен и с райкомовскими работниками, и с колхозным начальством, и с пенсионерами, и с ветеранами. При этом, среди последних были участники по разные стороны фронта, а Петр Афанасьевич был секретарем и в период установления «советской» власти, и во времена раскулачивания. Сколько можно было кровных врагов заиметь при ином поведении? Или, вот такой поворот в его жизни:
« Летом 1944 года я служил в штабе румынской части в городе Текуч. В августе мне предоставили отпуск и я приехал в Тараклию на побывку. Здесь чувствовалось приближение фронта. Многие собирались уезжать. Мне тоже предложили-я, ведь работал писарем в примарии и,следовательно, «за сотрудничество с оккупационными властями» мог пострадать, как это случилось в 1940 при установлении Советской власти и в 1941 при возвращении румынской. Однако никакого желания уезжать в Румынию у меня не было-все родные и близкие, приятели жили в Бесарабии ,Тараклии. Большая часть тараклийцев с радостью ожидала приближение Красной Армии, т.к. во время оккупационного режима румынские власти по законам военного времени установили жесткий режим управления. Без разрешения жандармов и властей невозможно было даже смолоть мешок зерна. Все было подконтрольно и угнетало население, особенно малоземельных и бедняков.
24-25 августа со стороны Чадыр-Лунги через Тараклию на Болград стали проходить пехотные части Красной Армии. Через несколько дней мне сообщили о необходимости явиться к майору Щукину в здание бывшей примарии. Там мне объяснили, что в Тараклии восстанавливается райисполком и мне предлагают быть в нем секретарем (писарем). Я не стал возражать и приступил к работе уже на следующий день. У майора Щукина был список тараклийских активистов ,задействованных в работе органов Советской власти в 1940-41 годах. С их помощью стали формировать сельсовет, вести разъяснительную работу среди тараклийского населения» )
:

Просветитель
Коронный, полушутливый номер у Петра Афанасьевича был следующий. Идет он, скажем, со своим неразлучным беретом и потрепанным от историй портфелем по какой-либо тараклийской улице, а навстречу, лопоча и балуясь, движется ватага старшеклассников. Неожиданно для них, сухонький старичок их резко останавливает и, указывая пальцем, на некоторых из них, называет фамилию, имя-отчество отца, деда и даже родовое прозвище. Школьники ошарашено переваривают услышанное, но потом приходят в себя и завязывается продолжительный историческая беседа… В советское, да и в «перестроечные» времена мы почти ничего не знали о своем происхождении. Дунайская Болгария для нас была таким же абстрактным государством, как и Волжская. Я был в стройотряде в Набережных Челнах. Нас водили на экскурсию в Болгар, Биляр, Елабугу. Упоминали о каких-то булгарах, но это не задевало. Зато дом Марины Цветаевой или Надежды Дуровой- это, конечно, наше, советское.
Редкие делегации из неведомой Болгарии мало, чем нарушали наше повальное неведение, как в историческом, так и в краеведческом плане. Однажды на уроке географии в восьмом классе, кто-то спросил учительницу, как называется наша речка? Клавдия Николаевна честно призналась, что понятия не имеет. Но мы были достаточно любопытны, чтобы узнать это самостоятельно, отправившись в настоящее путешествие по рыпам в Ново Трояны, а затем по болоту к Ялпугу. Но так бывает не со всеми. В отличие, например, от Чийшии у нас, в Тараклии, не было заметных родолюбцев среди учителей, хотя бы. Наоборот, они всегда норовили говорить по-русски, как и начальники, чтобы застолбить свой статус. Мы воспитывались в русле пролетарского интернационализма, Древней Греции, Рима и России. Все за пределами этого было маловажно и несущественно в контексте построения коммунистического общества.
Знакомство
Однажды Петр Афанасьевич явился прямо к нам домой. Практически, до этого, мы с ним были мало знакомы. Так, шапочно. Присели на весенней веранде, и он жестом фокусника вытащил из своего магического портфеля фотографию…которая висела у нас в доме. На ней мои молодые родители в гостях у своего кума в румынские времена. Увидев мое недоумение, Петр Афанасьевич начал свой коронный допрос:
- Познаваш ли ги?
- Да. Тук са моите родители…и ний имаме такъва снимка…а вие откъде я имате?
- Се от там, откъдето и вашата. Този Игнат е кум не саде на баща ти, ама и наш…
Далее Петр Афанасьевич стал рассказывать о судьбе людей, изображенных на фото. Центральной фигурой на фотографии был известный в румынской Шоп Тараклии, коммерсант Игнат Михайлов (Кокошерина Игнат). А мой дед, Гагаузина Васил из Чийшии, был, значит, его деловым партнером и, бывая у него в гостях (там, где сейчас магазин В.И. Морарь), увидел мою будущую маму, Юровскую Елену. Она была «звездой» местного хоро и звали ее «Бялата Елена». Дед, как деловой, тут же рекомендовал ее себе в невестки, т.е за чийшийска булка. В те времена воле отца, да еще такого крутого, сопротивляться было бесполезно и, видимо, особой необходимости в этом не было. Таким образом, мы, с Петром Афанасьевичем оказались косвенными родственниками. В дальнейшем, мы уже чаще общались и участвовали в всевозможных родолюбских и краеведческих акциях. Однажды, с его подачи, стали собирать подписи под письмо в райком Партии о том, чтобы Тараклию не переименовывали в город Южный («никому не нужный») и чтобы сохранили чертежи здания румынской примарии ( угол Советская-Ленина).Потом я возглавлял тараклийское отделение болгарского дружества «Кирил и Методий» и Петр Афанасьевич всегда отзывался на мое предложение поехать в Болград на сбор. Там он в сообществе со столь же яркой тараклийской личностью, моего соседа по махале- Александра Ивановича Ковач ( «дядя Саша-фотографа») и болградского народного поэта Арнаудова составляли своеобразный совет аксакалов. Они с юношеским задором соучаствовали в наших разгоряченных, полемических мероприятиях и придавали необходимую солидность полупартизанской деятельности по агитации и пропаганде автономного существования бессарабских болгар. Постепенно мы с Петром Афанасьевичем подружились, и я стал часто наведываться к нему домой. Он почувствовал мой неподдельный интерес к тараклийской истории и стал мне рассказывать о ней более обстоятельно, чтобы я мог записывать и с надеждой, что когда-нибудь напишем книгу. Кроме традиционных краеведческих записей, (некоторые из них я привожу ниже) Петр Афанасьевич с юмором рассказывал и о неформальных сторонах жизни тараклийцев.

Тараклийская история
А однажды я стал расспрашивать его о фамильных прозвищах тараклийцев. Ну, например, почему один из родов Тодоровых зовут «тобултоците»? Оказывается, очень актуальное происхождение.
В одно время (середина 19 века) в южной Молдавии действовали банды известного историкам гайдука или хайдамака Тобултока. Кроме этого, Тобулток был даже поэтом и, как положено романтичным разбойникам, делился награбленным с простыми цэранами, и потому был недосягаем для молдавской полиции.
Также люди Тобултока торговали и лошадьми, а лошади были у колонистов на российской стороне. А среди колонистов тоже были авантюрные натуры и они ворованных лошадей сбывали Тобултоку. Одной из таких натур был шустрый хлапак из рода Тодоровых. Но однажды ему нужно было срочно встретиться с Тобултоком возле Алуата и для этого надо было перейти границу, которая проходила по реке Ялпуг, тогда полноводной. Пробираясь сквозь камыши зимней ночью, тараклиец провалился и утонул. С тех пор прякор «тобултоци» и закрепился.
Не менее интересно было узнать, что в старые времена у тараклийцев не ладились отношения с копчакскими и кубейскими гагаузами, в то время как волостной центр находился в Кубее. Каждый раз, когда тараклийские депутаты ездили в райцентр, происходили стычки; как по дороге, так и на собраниях. А иногда случался и мордобой. В конце концов это привело к следующему:
В декабре 1908 года по решению мирского схода тараклийцев были избраны для ходатайства перед Губернской Администрации о выделении тараклийской сельской общины из Кубейской волости. Ходатайство составили писарь Васил Андреевич Горановски и Михаил Михайлович Татарлы. В своем прошении Господину Земскому Начальнику 8 участка Аккерманского уезда они отметили :
« Село Тараклия основано в 1808 году с чисто болгарским населением и в настоящее время состоит из 1127 земельных дворов в 6680 душ- 3434 мужского и 3246 женского пола с земельной площадью 9844 десятин. Тараклия находится в 13 верстах от села Кубей, между которыми расположено еще село Татар-Копчак…»
и что затраты на управление Кубейской волости настолько велики, а население Тараклии в силу своей многочисленности испытывает большие неудобства, связанные с регулярными сходами в Кубе, обращениями в суд и т.п. При таком положении выделение Тараклии в отдельную волость будет оправданным актом.
В свою очередь Земской Начальник переправляя прошение в бессарабское Губернское Присутствие сопроводил его следующим комментарием:
« Я вынес убеждение, что выделение Тараклийского общества в самостоятельную волость было бы вполне справедливо. Даже если принять во внимание только многочисленное население Тараклии, не говоря уже о том, что это было бы вполне рационально, так как исчезла бы та рознь при решении разных вопросов на волостных сходах, которая становится все более и более заметной и ,безусловно,нежелательной-рознь, начинающая принимать в последнее время форму обостренных отношений одного общества к другому. Явление это можно объяснить тем, что тараклийцы, составляя большинство в отдельности, причем однородного болгарского элемента, держится особняком от сел Татар-Копчак, Кубей и части других, население коих-гагаузы, говорящие на турецком языке и сотавляют, как бы отдельное общество, довольно враждебно настроенное против другой половины и скорее из-за желания решать и руководить делами схода в сознании своего численного превосходства, чем от сознания правоты дела. Такое положение вещей помимо их вредного значения на волостных сходах мало- помалу отражается и переносится на арену сельских сходов…».
31 октября 1909 года вышло решение Аккерманского уездного съезда о выделении Тараклии из состава Кубейской волости и образовании самостоятельной ТАРАКЛИЙСКОЙ ВОЛОСТИ.
В другой раз Петр Афанасьевич показал мне письмо одного тараклийца, БаклажанскогоИ.И., жившего в Удмурдии. Петр Афанасьевич переписывался со многими тараклийцами, волей рока, разбросанными по всему миру. Представляю сколько бы он успел, доживи до интернета. В этом письме тараклиец вспоминал о своих школьных годах в Тараклии:
«Заведующий тараклийским двуклассным училищем Андониев Е.П. был цыганом по происхождению и был весьма строгим и серьезным человеком и учителем. Применял против учеников телесные наказания, как самое надежное и убедительное средство для воспитательной работы. Применялись такие виды телесных наказаний: сажание на колени, пощечины, подзатыльники, битьё деревянной линейкой по ладони, плечам и спине.эта последняя мера наказания причиняла ученикам физические боли. В результате чего у учеников появлялись слезы с плачем. У каждого учителя (мужчины и женщины) была своя линейка, которая применялась в любое время, когда учителя считали нужным.
В царское время особое внимание уделяли воспитанию из нас настоящих верующих в бога, христиан.Поэтому. как правило. Нас водили в церковь по субботам на вечерню, а по воскресеньям на обедню. Кто избегал эти посещения, того наказывали сажанием на колени с битьём поклонов с количестве 50, 100 и более раз. Если это не помогало, били линейкой по ладони. Если учителем была женщина. Отправляли на расправу к Андониеву.
С приходом румынской власти в 1918 году, учителя должны были давать присягу новым властям. Почти все жители Тараклии были настроены против румынской оккупации, но вести активную борьбу против не могли т.к румынские власти применяли очень жестокие меры наказания. По этой причине многие люди из Бессарабии, в том числе и из нашей Тараклии эвакуировались в Россию законным путем. Некоторые же смельчаки с риском для жизни перебирались через Днестр на Украину. Были и такие, которые переезжали в Румынию на постоянное жительство , считая, что там гораздо лучше, чем в оккупированной Бессарабии.
Румыны знали, что многие коренные жители Бессарабии враждебно настроены и поэтому не чинили никаких препятствий лицам, желающим эвакуироваться. Я также был против румынской власти, поделился мыслями с знакомыми и вследствии этого образовалась группа: Иванов И.В, Беров А.И., Семиновски П.Ст., Пасларь П. и мы решили эмигрировать. Нашему примеру последовали Муткур С.П., Нейкулов, Жигин, Трандабула Н.Г.. Коларь Г.Н.-наиболее образованная и интеллигентная часть Тараклии. Наша группа отправилась в Аккерман за разрешением на выезд в Россию. Через некоторое время нам сообщили, что для желающих покинуть Бессарабию российское правительство выслало пароход в Измаил. Там мы сели на него и навсегда поктнули родные места.»

Несбывшаяся мечта

Но более всего Петр Афанасьевич мечтал о музее. В этом он активно сотрудничал со своими неизменными помощниками: Тановым Степаном и братья Боримечковы. В подвале здания бывшего книжного магазина (напротив памятника О. Панову) были даже собраны кое-какие, традиционные для краеведческих сельских музеев, экспонаты, однако найти подходящее помещение не удавалось, а годы шли.
Однажды при очередном обсуждении, столь важной для Петра Афанасьевича мечты, с реализацией которой он хотел бы подвести некий итог своей краеведческой деятельности, я не выдержал и предложил свою кандидатуру на директора будущего музея. Конечно, идеальным для музея директором был бы Танов Степан, но он не мог разорваться на несколько фронтов. Решили, что я начну, а там посмотрим. Идея заключалась в том, чтобы из «стекляшки» книжного магазина сделать более- менее сносное помещение, в котором разместить, что уже есть. И я принялся переделывать «стекляшку», но на определенном этапе выяснилась неопределенность, в плане того, кому все же принадлежит это здание, и кто должен финансировать, хоть и косметический ремонт. Эта стадия затянулась до неприличия, и я вынужден был уехать на заработки. Потом туда определяли других людей, но дело не двигалось, и Петр Афанасьевич ушел из этого мира, не дождавшись благодарности от своих земляков, однако в честь нашего сотрудничества он обещал включить мою фамилию в новый сборник, хотя она и чийшийская.
Теперь, когда у нас есть просторное музейное здание можно будет в нем соорудить уголок, посвященный и нашему замечательному земляку. Образ Петра Афанасьевича в известном смысле стал символом тараклийской общины и даже прототипом в повести Ивана Динева «Провинция ТАР»:
«Из-за выпитых двух стаканов вина мне стало необычайно весело на душе и появилось ощущение, что я здесь когда-то бывал. Просто подзабыл. Наконец, мы добрались до «центра», где в субботний полдень не было ни души. Остановились возле строящейся церкви и памятника какому-то известному тараклийцу. Здесь Кирилл камнями разогнал свору собак, прохлаждавшихся в тени памятника. Далее прошли мимо пустыря, на котором были установлены гигантские бочки. Оказывается это тоже памятник- неудавшимся коммерсантам и предпринимателям, пострадавшим от своей наивности. Я уже стал даже уставать, когда, наконец, мы вошли во двор одного из ветхих домишек и нас встретил сухонький старичок в берете. Он внимательно нас осмотрел, а затем они с Кириллом затарабанили по-болгарски, но я различил имя дедушки. Затем старичок перешел на русский, усадил нас на скамейку под виноградной лозой, принес вина, лепешек и альбом. Мы выпивали и по альбому исследовали наш род. Быстренько нашли основную ветвь "Стоеви» и вот обрубленная ветка "Стоев Кирчо. Бразилия ". Старичок засыпал меня вопросами и стал тут же дорисовывать канадскую ветвь, усеянную французскими и английскими именами. Затем линия вела к «Екатерина Кубей". В Тараклии наш корень отсох. Зато у Кирилла был достаточно крепкий. Мы душевно простились с замечательным тараклийским краеведом и с хорошим, полухмельным настроением, стали ползти по улице наверх к Кирилловой "леле". Приятный запах белой акации, солнце, небесная синева и непривычная для селения тишина.»
У меня остались записи из наших с ним бесед. Некоторые уже вошли в «оборот» краеведческих публикаций, а вот, несколько оставшихся:
Краеведческие заметки

После 1819 года прибыли военные инженеры-топографы. Они провели необходимые землеустроительные работы по планировке будущего поселения и , как более перспективное место, была выбрана нынешняя тараклийская балка. Были распланированы три продольные улицы ( Ленина, Маркса, Гагарина) и поперечные ( Котовского, Болгарская, Чапаева, Панова, Матросова, Горького, Советская, Димитрова, Фонтанная).На перекрестке улиц Ленина-Фонтанная был установлен первый межевой каменный столб, который впоследствии с расширением села переносился к западу три раза и последний раз был установлен в 1907 году по ул. Фрунзе, отделяющий село от землеугодий семьи Берова Ф. в 10 десятин («Бостанчетата»).В официальных документах и письменных источниках и памяти жителей Буджака употреблялось название –«Шоп-Тараклий». Это связано с тем, что юго-восточную часть селения заселили выходцы из северо-западной Болгарии ( Шопски край) и которые своим славяно-болгарским диалектом резко отличались от «туканов»-выходцев из Добруджи. Из-за своего своеобразного говора они часто подвергались насмешкам, и потому всегда держались замкнуто и со временем их диалект вообще исчез.
После проведения необходимых землеустроительных работ, вновь прибывающие и раннее селившиеся в ауле-селище переселенцы, стали обживать территории нынешней Тараклии. Первой образовалась «ШОПСКАТА МАХАЛА»-восточная часть улицы Ленина по южному склону балки. Здесь заселились фамилии: ПАНОВ, ДЕРИВОЛКОВ, КОЧЕВ, ДАРМАНЧЕВ, КОЛАРЬ, КАВЛАК, МУТКУР, КАНТОВ, ГРАДЕСКОВ, ЛИСИЦА, ВАЛЕНТИР, КАЙРЯК, РАБАДЖИ, ЖЕПАН, КАРАПЕНКОВ, ЧЕШМЕДЖИ.Среди них проживала фамилия ШОП , в месте , где сейчас живут Антоновы. Со временем эта фамилия исчезла в Тараклии, но существует в Кубее. По всей вероятности фамилии с характерным окончанием «ов, ев» и есть потомки шопов.
В центральной части осели предки, чьи фамилии ДЕОРДИЕВ, БУРЛАКОВ, ГОРАНОВСКИ, СЕМИНОВСКИ, БУРИМЕЧКОВ, ВОИНСКИ, ЧЕЛАРСКИ, РАЕВСКИ, ПОПОВ, ВИТКОВ, КРЯСКОВ, ШТРЕБЛЕВ, АЗМАН, ГИЦЕЛАРОВ, КАВРУКОВ, ПУКАЛ, КАЛЬЧЕВ, УЗУНОВ.
Как только были образованы в 1820г. колонии Болгарского водворения, чья западная граница прошла по реке Ялпуг из поместья молдавского боярина Балша, из села Алуат выселилась большая группа ( 50 семейств) болгарских переселенцев, прибывших в Буджак еще во времена Османской империи ( до 1806 года) и установившихся в Мусаите, Будее, Алуате. Часть этих иммигрантов переселились в ближайшие колонии : Чийший, Кубей ,Тараклий. По- видимому, фамилии Алаватски, Алуатски имеют к этому непосредственное отношение, так как во время переписи населения переписчики, люди разных национальностей, использовали при оформлении фамильных имен , как традиции своей нации, так и любые характерные признаки конкретной болгарской семьи: имя родоначальника – СТОЯНов, ГОРАНовски, профессии-КОЛАРь, МУТАВЧИ, прозвище- МАЛАК, ПУКАЛ и т. п.
Алуатские переселенцы прибывшие в Тараклию и осевшие в нижнем краю, т.е. западнее ул. Фонтанная- КАРАГЕОЗ, КИРНЕВ, КИРКОВ, РИЗОВ, КИОСЕ, ГАЙДАРЖИ, НЕЙКУЛОВ. Позже там оседают ДЕЛИЗЛАТАНОВ, СЕРКИЛИОГЛО .
В Алуате также осталась часть балканцев и их потомки носят ныне «молдовенизиро- ванные» фамилии: Занфир, Кочу, Киркэ.
Очередная партия переселенцев основала «КУРЛИЙСКАТА МАХАЛА» или на славянский манер «ГОРНИЯ КРАЙ»: КАРАМАЛАК, МИШЕКУПАРАН, ТУЛУШ, ЧЕБАН, ТЕРЗИ, ВИТАНОВ, ТАНОВ. Они заняли северо-восточную часть села.
Позже после русско-турецкой войны 1828-30 годов в Тараклию по распределению на карантийном пункте в Сатуново прибывает большая группа беженцев (« БЕЖЕНАРИ»)-46 семейств, часть из которых образовала « ЧЕРГАНСКАТА МАХАЛА»(восточнее улицы Котовского):
ГЕРГИ, КАЙПАК, СТОЕВ, НЕКИТ, МАЛАК («Зайкови»), ГЛАВАНАР, СТОЯНОВ(«Русеви»), АРАБАДЖИ.
Другата част на «Беженарите» : КРЯСКОВ-КАЛЬЧЕВИ, МУТАВЧИ, АНАСТАСОВИ, РИЗОВ, БАКЛАЖАНСКИ, ТАТАРЛИЕВ се разселват по другите махали.
С 1835 года часть тараклийцев стала переселяться на свободные земли в другие места и колонии: Задунаевка- ( ГРАДЕСКОВ, КАНТОВ, ГАЙДАРЖИ, ЗАНФИРОВ) , Главан, Камчик, Болград ( ДАРМАНЧЕВ, ЦВЯТКОВ, ДЕРИВОЛКОВ). Были основаны новые поселения , получившие имя « Тараклия» в Кантемирском, Комратском, Каушанском и Кагульском районах.
Топонимика
От « Пиронковата ръпа» по направлению к Копчаку возвышается в поле еще один объект, занесенный в Красную книгу- «ПИРОНКОВАТА МОГИЛА», курган, являющийся самой высокой точкой над уровнем моря на территории тараклийского района.
Третий объект, отмеченный в Красной книге- «ИЗВОРА», откуда начинается одноименная балка и ,в которой располагался ногайский аул («Селище»), «Чатърлък». В свое время извор представлял из себя большой скальный блок со стен , которого стекала вода. Сейчас на этом месте находится водозаборная станция. Во времена заселения аула первыми балканскими переселенцами (1807-1811) возле Извора соорудил водяную мельницу (воденица) Кайряк Никола Иванов (Узуновите). Там же в позапрошлом веке имелся каменный карьер, из которого тараклийци добывали камень для построек. Со временем карьер забросили. К западу от Извора по балке осталась в памяти тараклийце лощина , в которой поселились первые переселенцы (Дериволковы)- ДЕРИВЛЪШКАТА РЪПА».
Из других примечательных мест можно отметить возвышенность за рекой Лунгой. Она носит с незапаметных времен название «ГРЕДА». На этой возвышенности проживали фамилии ШПАКОВЫ ( ЧИТАЦИТЕ) и КИОСЕ (СИГОРОВИ) и когда-то, ракинушиеся здесь виноградники соответственно назывались « Читашките и сигоровите лозя». Там же, ближе к лунге, росли «ДАСКАЛОВИТЕ ВЪРБИ» на земле принадлежащей семеству Беровых, чей потомок служил в церкви даскалом-псаломщиком.По тараклийской балке остались в памяти местообитания самых первых задунайских переселенцев, которые еще застали ногайцев и потому селились в соседней балке. На восток от нынешней границы Тараклии, в сторону Сталинского пруда с левой стороны балки, рядом с колхозной фермой-« ЦОНЕВАТА РЪПА» осела семейство Паслар-Цоневи. Далее на восток: «ПОПОВАТА РЪПА»-семейство Дмитриевых, давшее также поколение священников. «КАРАИВАНОВАТА РЪПА»-здесь поселилась фамилия Кара. Далее, ближе к новотроянской границе (брезна) , возле Сталинского- «ДОНЧУНИКОЛОВАТА РЪПА», чье название связано с трагической гибелью одной семьи из рода Дериволковых.
Однажды летом в сильную грозу семейство Дериволковых, возвращаясь с поля,пытались перебраться на каруце через речку. Каруца была груженной и уже набравший силу дождевой поток, перевернул ее. Кони , в конце концов, выбрались на берег, волоча каруцу, но вся семья –родители и дети утонули в мутном потоке из грязи и воды.В центре Тараклии вдоль улицы Димитрова проходила « ЧИТАШКАТА РЪПА», посколько там жила семья из рода Шпаковых (Читаците). «Читак»-человек плохоговорящий на турецком языке. У Шпаковых с турками были особые отношения. Покидая родную Добруджу, они перебили пограничную заставу и переправили на бессарабский берег около 500 овец.
Там, в нижнем краю, где построен новый динак- ХАЙДУШКАТА РЪПА

ЧЕШМИТЕ

Найболее важными для бессарабцев хозяйственными сооружениями были и остаются колодцы и источники ( ГЕРАНИ И ЧЕШМИ). Каждое из этих сооружений поэтомй хранит имя своего создателя.
«ХАДЖИДИНКОВАТА ЧЕШМА»-построена в 1892 году братьями Бакаржи, одного из которых звали « хаджи Динко».
«БЕРОВАТА ЧЕШМА»- находилась в центре Тараклии (угол Ленина-Советская) возле парка. Во времена строительства «столицы мелиорации» при сооружении никому не нужной уже котельной возле кладбища был нарушен водосток и чешма пересохла. А была она сооружена в 1913 году в честь столетия Тараклии старостой Беровым.
Также из-за низкой бытовой культуры потомков задунайских переселенцев советского периода пересохла «СТАМАТОВАТА ЧЕШМА» на углу Фонтанная –Ленина, построенная в 1897 году старостой Азманом Лазарем и хозяином близстоящего дома- Стамат Градинар.
«НИНОВАТА ЧЕШМА» по улице Фрунзе может служить памятником возрожденческого процесса в Тараклии. Два века этот извор с самой,в наше,время вкусной водой был совсем примитивным источником. И вот, в 2001 году примар Тараклии Бурлаков Г.П. и архитектор Топал И.Г оформили эту чешму самым достойным образом.
Еще дальше на запад, за городской четрой и объездной дорогой на Копчак в местности под названием « СТАРИ и НОВИ ХЪРТОП» находится « КЪНЕВАТА ЧЕШМА».


ГЕРАНИТЕ


Самый знаменитый в Тараклии колодец- «БОТЬОВИЯ ГЕРАН» (ул. Чапаева ). И, как положено, все знаменитые объекты имеют свою историю:
Един от семейството Бакарджиеви (Жабите ) – Хаджи Динко често правил хаджилък за Света Гора. Същото правили и неговите братя, бащата, дядото.По-големия брат на Динко-Николай, става калугер със име Натанаил и прави голяма кариера-става Старши Иконом в прочутия Зографски манастир.Като истински брат, Натанаил дава известна сума пари на Динко и му заръча парите да раздели между братята си. Обаче, като истински тараклиец, Динко с тези пари прави паровая мельница. През малко време братята научават за Динковата неблаговидна постъпка. През 1902 година брат му Иван взе да копае геран във двора на комшията им Ботьо. Разбира се, хората наченали да го подхващат, намекавайки, че неговият геран по значението си несъпостовим с мелницата на брат му. Разядосания Иван изказва пророчески слова: « Мелницата може да изгори, а пък гераня жа стои вечно!»
И тъй стана. Хаджидинковата мелница изгаря. През съветското време стените и фундамента бяха развалени и по- късно на това място се застроеха семейството Хлюстови.
Друг потомък на Бакарджиеви-Жабите тази история я развива до сюжет готов за роман и филмов сериал:
«Когато братята Бакарджиеви се угадели, че Динко не изпълнил поръката на големия брат-иконома, възмутени, те се оплакали на своя високопоставен роднина. През известно време Натанаил пристига по служебни работи в Одеса ,където го приемат с големи почести и славословия, съответни на неговия сан. Оттам Натанаил праща за Тараклия файтон със шест бели коня, с който да докарат Динко на свидание.Ни жив, ни умрял Динко се представя пред очите на своя брат в една разкошна резиденция и обеснява своето поведение. Макар, че Иконом ,Натанаил се отказва да приеме версията на Динко, че той решил да настани парите по-капиталистически-да напрвят още пари. Старшия Иконном му напомни за известната христианска аксиома, че което е на кесаря-кесарево, а на бога-богово и да се жертват братските, човешките отношения заради социален статут е банална подлост. Динко искаше да потъне в земета, но нямаше ред. Накрая, Натанаил му казва,че дорде стигне до Тараклий от неговата мелница ще остане само темела. Ужасен и разтреперен Динко хуква с същия файтон за Тараклия, но още от чийшийската брезна той вижда стълб от черен кадеж да се издига в небето над селото. Това беше въмездието.»
В действителност , «Хаджидинковата машина» изгаря през 1940г. и , най вероятно, по по-прозаична причина: напускайки Бесарабия,румънците съсипвали всички промишлени обекти. Същото те направиха през 1944 година със мелницата до ж/д вокзал.

По улице Садовая находится «КАЛЬЧЕВОТО ГЕРАНЧЕ» (Кальчев Георги-Крясков)
Дальше к западу по южному склону- «ЯНЧУВОТО ГЕРАНЧЕ». Это место к тому же называется « ЧУМЕШКИ ГРОБИЩА». Здесь в 1834 году похоронили тех, кто стал жертвой эпидемии. На качество воды это в те времена не отразилось, но зато во времена бездумного и небрежного использования минеральных удобрений,пестецидов в Тараклии остался лишь один источник со сравнительно невредной питьевой водой- «БЕЛЕВОТО ГЕРАНЧЕ» и «Ниновата чешма».
По направлению к Чийшии есть лощина, где выкопаны «СЛАВОВИ ГЕРАНИ».
В балке по напрвлению к Копчаку находится «ХАДЖИЦЕНОВОТО ГЕРАНЧЕ».
Вместе с первыми переселенцами и заселением первых отведенных для колонии земель в Тараклии установился табор цыган. Он располагался на месте нынешнего стадиона школы № 1. В дальнейшем тараклийские цыгане стали переходить на оседлый образ жизни,оставив в памяти «ЦИГАНСКОТО ГЕРАНЧЕ».
И, наконец, в самой западной части тараклийских земель находится местность «БОСТАНЧЕТАТА». Раньше тараклийцы здесь разбивали бостан-бахчу.