Беседа в гараже. Иван Пастир

Вновь конец рабочего дня, гараж и снова водительские байки после нелегкого трудового дня. Дмитрий как всегда сидел молча, по его отсутствующему взгляду можно было определить, что он где-то мыслями в другом измерении… А интеллект у водителей разнился. Поднимали частенько тему политики, доказывая словами Гете, что она не имеет никакого отношения к искусству. Опускали планку споров при выяснении, кто больше выпьет… Говорили и об отдыхе по путевке, вспоминая о санаторных хитростях, – рассаживании на столах отдыхающих по принципу разнополого спаривания. Отмечали, что там кто-то лечится, а кто-то в паузах и бабу примет к сведению с той же целью. Невольно они методично сыпали соль на сердечную рану Димы
Обсуждали и нерадивых водителей, которые вместо сварки или серьезного ремонта своего транспорта могли закрепить деталь проволокой …или просто включить по -громче радио, чтобы не слышать стука двигателя! Некоторые считали, что давно пора написать роман-исследование о моральном, физическом и эстетическом воздействии машины «Таврия» на украинскую нацию. Два поколения водителей разбирались в ее «исцелении» во сто крат лучше, чем в собственных гениталиях, а ее неординарный механизм, в отличие от солнечных систем вселенной, знали как свои пять пальцев.
Кумовья Петр и Василий постоянно говорили об истории села, об его основателях. Ведь самых первых поселенцев в селе в период румынской оккупации стали называть «русскими». Петро громким басом, крича на весь гараж, всем напоминал, что именно малороссы основали первыми село Кирнички: «Чайка скиглить, літаючи, мов за дітьми плаче, сонце гріє, вітер віє на степу козачім…».
– Это гениальный украинский поэт писал именно о нашем крае,– убеждал всех Петро Гайсюк.
Его дразнили, спрашивали, откуда в наших краях взяться пьяницам-казакам, прославленным разбойникам на дорогах? Здесь Гайсюк неожиданно разозлился, сделал паузу и заговорил негромко, но убедительно: « Разбойничали здесь ногайцы Буджакской орды. А казак – это свободный, умный и требовательный человек, бравый молодец, воин, щедрый, не жадный к богатству. С целью защиты от панства, татарских нападений украинский народ создавал отряды самозащиты на вольных поселениях. При этом они не хотели даже слышать о крепостном праве, не признавали никакой власти над собой, кроме избранного самими старшины».
Петро продолжал: «Казаки никаким оружием никогда никем не были завоеваны, их слабость заключалась, к сожалению, только во внутренних распрях. Три великих государства – Россия, Турция и Польша – боролись между собою за украинские земли и военный человеческий потенциал. Обманутые различными обещаниями казаки гибли на полях сражений за имперские интересы чужих государств. Дело доходило иногда до братоубийственных стычек. Например, в Полтавской битве казаки бились с казаками, одни на стороне шведов (Иван Мазепа), другие – на стороне россиян (Семен Палий), а при штурме крепости Измаил 1790 года с обеих сторон воевало примерно по 4000 тысячи казаков».
После таких бурных дебатов в разговор ввключился Вася Шевченко. Он с серьезным видом заявил: «Вспомните, что мой «родственник» Тарас Григорьевич писал о тысячах погибших наших предков на болотах Ладоги, вынужденных строить «град Петра» в 1721-1722 годах:
Царю проклятий, лукавий
Аспиде неситий!
Що ти зробив з козаками!
Болота засипав
Благородними костями;
Поставив столицю
На їх трупах катованих!
И в дальнейшем царские «ласки» сыпались, как из рога изобилия, вплоть до уничтожения Новой Сечи (1775 г.) и установления крепостного права на украинских территориях».
Иные вклинивались в историю и добавляли, что деды, прадеды – потомки запорожцев, служили в Дунайском (Новороссийском), затем Усть-Дунайском казацком войске, рассказывали, как они искали легкой мирной доли. В 1807 году завершилась ликвидация войска царской властью России. В Краснодаре поручик Юматов передал атаману Бурсаку 349 человек из двухтысячного войска, остальные разбежались по Бессарабии, Херсонщине или за Дунай. Об этом времени Елена Бачинская с большой долей грусти пишет:
Та де ж там… Все неначе вмерло:
Нема Січі, немае дому,
І воля наче уві сні.
«Великий» степ вже «Невеликий»,
«Скрижалі» знищені, розбиті,
І кінь сумує у тиші.
Козак не стримав: де ж ти, Долю?
І сів у звичний чайку-човен,
Шукати свій Козацький край –
На Буг, на Дністер, на Дунай!
Кризис казачества на Дунае неустрашимый Иван Петрович Котляревский (автор «Енеиды», адъютант командира второго корпуса Дунайской армии барона Мейендорфа) воспринял как личную трагедию. Мучила его совесть и за выселенных татар, которым в свое время гарантировали неприкосновенность. А тогда каратели прошли от Измаила до Аккермана, сжигая татарские жилища. Татары срочно бросили все имущество, из их опустевших жилищ доносился вой собак, мяуканье кошек, рев и блеянье домашних животных, пропадающих от голода и жажды. При
приближении все они бежали навстречу людям, ожидая защы и ласки, но натыкались на штык или нож. Две империи жестоко поменялись народами. Не зря называют «пепелищем» прежние места основания сел.
–А куда же делись остальные наши казаки? – кто-то спросил. На вопрос Петро сразу же ответил:
– Так они же до сих пор есть. После создания в 1828 году Дунайского казацкого войска основными поселениями казаков стали Акмангит (Белолесье), Михайловка, Староказачье, Волонтировка и многие села и города нашего края и Молдавии. Немного позже казна для войска купила Байрамчу (Николаевка-Новороссийск) и в 1859 году штаб войска перевели сюда из Аккермана и переименовали в Новороссийское казачье войско. После войны около десяти лет обсуждался вопрос о расширении войска. Бессарабский военный губернатор Фонтон де Веррайон предлагал весь юг Бессарабии превратить в военный округ с десятью казацкими полками…
– А знают ли наши учителя, – дополнил Петра кум Зиновеев Василий, – что тогда почти в каждом казацком селении пооткрывали начальные военные училища для детей младшего офицерского состава с трехлетним сроком обучения. Дисциплина была железная, потому что учеников строго наказывали: били линейкой по ладоням, ставили на коленки на мелких острых камушках, кукурузе. Детей стригли «под скобку» (тогда носили длинные волосы), а за непослушание выстригали сбоку небольшую латку, при повторе – выстригали полголовы, а на третий раз стригли наголо!
– Так вот откуда наш Батько в армии это взял! Он в подобных ситуациях говорил провинившемуся спокойно и ласково: «Сынок, зайди ко мне в каптерку!», – вспомнил Ваня Дащенко армейские дни, закуривая очередную сигарету, и добавил:
– А ведь первая в Бессарабии Учительская трехлетняя семинария была основана в 1872 году именно на базе военного училища для офицерских детей в селе Николаевка-Новороссийск, которую со временем перевели в Аккерман. Семинария готовила народных учителей, как и в Болградском центральном училище (1859), которое готовило сельских учителей на болгарском языке.
Обычно украинцы, завершая воспоминания, хвастали, что в свободную минутку казаки могли «ушкварити» такого гопака, что пыль поднималась до самых облаков или так запевали, что девицы млели от восхищения!!! Затем кто-то выкрикнул: «Долой новых гусар, долой дворян!» и все вместе завели любимую песню после слов Петра Гайсюка «Щас спою»:
Ой на горі та женці жнуть,
А попід горою,
Яром–долиною
Козаки йдуть!
Обсуждали и причины переселения болгар. Многие, прослушав историю о праве первой ночи турков с целью отуречивания болгарской нации, одобряли переселение своих предков. Другие не верили в это, спорили, утверждая что это психологически пережить невозможно, проще покончить с собой…
– Лучше было бы прирезать каждому жениху по одному турку, пока живой,– добавляли некоторые собеседники… Сердце разрываясь от боли за свой народ, как и у Христо Ботева, который он так искренно и преданно любил: «та сърце, майко, не трае да гледа турчин че бесней над бащино ми огнище…» Не зря в народе пели болгарские песни:
Кървъв нож в десна ръка – Кровавый нож в правой руке –
Турска глава пуд кръка! Турецкая голова под ногой!
Вспомнили песню о борьбе кирничанского жителя, который в 1914 году был смертельно ранен на австрийской границе. Он через товарищей успел передать слова прощания своей маме. От такой печальной песни слезы наворачиваются:
Бихми съ, мамо, клахми съ Бились мы, мама, резались
Три ношти и три дена… Три ночи и три дня…
Слушая все это, дядя Коля – водитель молоковоза, запричитал вслух: «Ох, ох, от кого только не довелось испытать столько горя нашим предкам! Чего только стоили «солдаты нации» – отряд из 80 тысяч в основном неженатых мужчин «старого королевства», переселенные властями Румынии после аннексии 1918 года Бессарабии. Это были администраторы, жандармы, служащие, учителя, главной задачей которых являлась румынизация населения нашего края. С этой целью многие оккупанты хотели жениться на местных девушках, силой детей крестили для изгнания коммунистического беса, навязывали себя в крестные. И что самое интересное», – продолжал водитель, – «дед мой рассказывал, что молдаванам, хорошо знающим румынский язык, тумаков доставалось не меньше других наций!».
– Так планировали свои румынские интересы верно, но вместо литературы, порядочной интеллигенции прислали шарлатанов, собранных на
улицах Бухареста. Об этом с укором на одном из заседаний в 1924 году прямо заявил депутат румынского Парламента, представляющий интересы Бессарабии, Владимир Казаклиу, – включился в беседу молодой учитель истории – Юрий Анатольевич Скопин.